Я даже не знала, что одна плохо написанная работа по алгебре может послужить причиной для ТАКОГО. Маме позвонил классрук, и начал громко возмущаться, как я плохо написала, что я отвлекаюсь, и не делаю домашнее задание.
Михаил Викторович, если директор хочет вас уволить за то, что класс совсем распустился, Ваню исключают, а вы сами благополучно провалили все открытые уроки - это ваши проблемы. Не надо изображать видимость работы и названивать моим родителям. Я-то причём?
Дедушка и бабушка устроили скандал на уровне "ты дрянь", "мы не хотим с тобой разговаривать", "ты лентяйка", "телефон и косметика тебя уничтожили", "ты лентяйка и халтурщица", если опустить очень крепкие выражения ор.
Дорогие дедушка и бабушка, если школа включила меня в число премированных поездкой в Англию летом, это значит, что меня не исключают. Я не брала деньги за занятия с репетитором в среду. Я на эти занятия вообще не ходила, да. Как будто мне ничего не надо пересдавать? Последние две недели - не значит "никогда". И не надо слать меня в жопу, нахуй или ещё куда-нибудь, дедушка. Всё будет нормально, если вы не будете орать на меня и усугублять ситуацию. В прошлом триместре я выбралась из большего дерьма, и, представьте себе, вы даже не были в курсе дела.
Бабушка звонила репетитору и скандалила.
Татьяна Леонидовна, неужели я плохо занимаюсь с вами? Не ваша вина в том, что я написала эту грёбаную подготовительную работу на слабую три. И не моя. Ёпт, я её разберу и перепишу.
Дорогие члены семьи, нефиг мне названивать каждые полчаса. Я, блин, делаю уроки. Вы меня заставили, вы добились своего. Так-то.
И ещё, я не понимаю, почему лишение чего-то (отбор плееров-телефонов, запрет на звонки подругам по вечерам, запрет на прогулки, отбор одежды и косметики) должно возрващать меня в норму?
Видимо, мне придётся изобразить, что мне совсем не нужны айфон и косметичка.
Хотя первый час я была в истерике.
И да, дорогие, у меня температура пониженная. И я учусь.
В конце-концов, я не двоечница. Я учусь без троек в триместрах, тьфу-тьфу. Я не дебилка, я не из школы для трудных подростков, я не тот вариант, который пойдёт в ПТУ, what's the problem?
То ли требуют от меня слишком многого, то ли пугают.
Ощущение "мне пиздец, это полный провал" бывает у меня раз в неделю.
Надеюсь, мать вернётся сегодня поздно. Историю я УЖЕ почти сделала - тест в формате ЕГЭ.
Но сегодня я-таки погуляла с одним замечательным человеком. Спасибо Паше, этот день стал чуточку лучше. Друж-ж-жище.)

@темы: лытдыбр обыкновенный

---

Лето

Rapier (22:41:43 18/04/2009)
а если серьёзно, то все вот бесятся, что он встречается только со старлетками и др. А как иначе? Насколько я знаю, у Джареда СТО ПРОЦЕНТОВ какие-то комплексы: комплекс неполноценности и желание командовать всеми и вся. По отношениям в группе видно. Со старлетками он себя сто процентов чувствует гораздо более уверенно, чем чувствовал себя с Диас. Так же, этим объясняется, что девочки у него пошли сильно младше: 22-24 года.

Rapier (22:42:34 18/04/2009)
Нельзя просто визжать, их ненавидеть, рвать-метать-бе-бе-бе. То, что он несёт сумки с хавчиком, возвращаясь с очередной своей девушкой из супермаркета, это у них объект тревоги: "БОЖЕ МОЙ, НЕУЖЕЛИ ЛЮБОВЬ!????"

Rapier (22:42:40 18/04/2009)
гы

Ginger Witch (22:44:26 18/04/2009)
дурь это все. детский сад. у него - седина в бороду,дятел в жопу, пардон...

Rapier (22:46:30 18/04/2009)
вот именно.

Rapier (22:46:45 18/04/2009)
Дурь Джареда вызывает дурь фанючек

Rapier (22:47:23 18/04/2009)
ещё такое количество девушек помоложе вполне объясняется тем, что он ОЧЕНЬ БОИТСЯ СТАРЕТЬ.

Ginger Witch (22:48:04 18/04/2009)
а вот это очевидно совершенно. все эти скинни, глаза замазанные, стремление к мальчишеской худобе... да он до усрачки боится стареть, вот что.

Rapier (22:49:33 18/04/2009)
и когда его застукивают папарацци заросшего и в растянутых трениках, вся афёра раскрывается

---

Вчера я красила пасхальные яйца. Те, на которые я натянула резиновые кольца, получились с полосками а-ля британский флаг. Яркими, белыми.
С утра, проснувшись, я обнаружила, что все мои руки в ярко-красной краске, потёками - как будто я убила кого-то без вспомогательных средств.
Сегодня я красила пасхальные яйца: на этот раз, клеем с блёстками. Блестяще, во всех отношениях.

---

Автор: Rapier ака марронье
Название: "У нас была марихуана, и нам было легко"
Пейринг: Джаред Лето/Серж Танкян, 30 STM/SOAD
Рейтинг: PG-13
Жанр: зарисовка
Дисклеймер: они нихрена не принадлежат друг другу. Серж (с) Армянский Народ, Джаред (с) Констанс Лето.
Саммари: У Джареда была марихуана, Сержу просто было нечего делать, и эти несколько часов своего времени с Лето он провёл без пользы и удовольствия.
От автора: Танкянофилы, Танкяноценители и Танкяноведы могут убить меня, впрочем, чтобы это сделать, достаточно просто быть любителем Системы. Этот фик - изначально, шутка, эксперимент, совершенно ничего серьёзного. И мысль "ничего серьёзного" проходит здесь красной линией через весь текст.
Что ещё? Ах да, вы можете не видеть пару потому, что её не существует, я же просто пошутила.
Автор говнюк.
Если вы всё ещё думаете, что можете это прочесть без истерической ржаки - милости просим. Хотя истерическая ржака приветствуется, поскольку сам текст суть истерическая ржака.
читать дальше
Вот эта крыша. Здесь мы курили марихуану, а после он блевал. Он всегда блюёт, когда выкурит косяк. Возможно, этим и объясняется его тяга к здоровому образу жизни.
Да, именно так: Джаред стоял, и, согнувшись, блевал с крыши. Я не знаю, насколько опасна блевотина, летящая с крыши с ускорением свободного падения, но что-то мне подсказывает, что она никого не убьёт. Вообще-то, мне тогда было глубоко пофиг - я выкурил слишком много. Мне даже пофиг было на то, что эта сцена похожа на суицид. Если бы не глухие булькающие звуки, она всем видом своим выражала бы отчаяние человека, готового шагнуть в бездну. Этот кадр то темнел, мутнея, то окрашивался в яркие тона, и почему-то мне казалось, что помятые то ли шорты, то ли трусы Лето обретают именно кислотно-фиолетовый, люминисцентный цвет.
Тем вечером он позвонил мне - конечно же, я не ожидал. Буду честен: я даже не узнал его по голосу. Лето пришлось представиться, и, готов поспорить, в каком-нибудь другом случае мои пофигизм и плохая память могли бы считаться оскорблением.
Наверное, если бы я не был Сержем Танкяном, и если бы Джаред не хотел, чтобы я приехал тогда к нему.
И я приехал. Есть некоторые поступки, я их даже сам себе объяснить не могу: что-то немотивированное. Ты просто чувствуешь: "так надо". Кто-то сказал: "так надо". Кто-то там, наверху, решил: "так надо". Я не думаю, что было надо. Вовсе нет.
Мне это было нахуй не нужно.
Тем не менее.
Я помню то, как мы напивались: виски и кубики запотевшего льда, слишком просто и легко, но достаточно после того, как ты обещал себе не пить как минимум месяц.
Блеск, отражения на янтарно-коричневой, сочно-коричневой жидкости, отражения в каплях и на стенках пузатых стаканов. Шикарно. Мне почему-то показалось, что он совсем не умеет пить - с высоты опыта, что ли. Держался он странно - и неуверенно, и раскованно. Неуверенность я замечал в том, как он прятал взгляд. В том, как он нервно сжимал пальцами стакан. В том, что скользило в его манерах: беспокойное, болезненно беспокойное, беспокойное на грани истерики
Раскованность в его смехе: беспечно-едком, наглом. В его речи, то певуче-медленной, то быстрой, беглой, пьяной.
Воплощение раскованности.
У него был пакет марихуаны. У меня была острая необходимость расслабиться - этот его смех, эти его ужимки, мне нужно было что-то, чтобы они чуть меньше... смущали меня. Или раздражали. У нас оставалось пол-бутылки виски. И ах да, у нас была мысль вылезти на крышу небоскрёба. Я не помню точно, как она пришла нам в голову.
Я помню грёбаный ветер, и то, что Джаред был в шортах-трусах и мятой, мокрой, с пятном от виски майке. Помню, как мы сидели и сворачивали косяки.
И меня совершенно не волновал его вид. Его тоже. Хотя после этого он подхватил ангину, как говорят, и сорвал себе два выступления.
Я даже не могу сказать, что это было чертовски клёво, или что-то ещё в этом роде. Это было обычно. Как и наши вечера с Джоном. Вечера, которые оканчивались на следующее утро в помятой и несвежей постели гостиничного номера, или на диване в гримёрке. Когда Джаред попробовал подъебать на эту тему, я не знаю, почему я обозвал его пидором и заржал.
Джаред-Чёртов-Лето.
Мне его бабой назвать не стыдно. Совершенно. Но почему-то именно тогда, именно тем вечером-ночью я подумал, что он мог бы быть неплохой альтернативой Джону. На час.
Обычно альтернативой был Дарон. Дарон не то, что бы меня привлекал.
Вообще не привлекал. А тогда мысли о Лето становились слишком навязчивыми, чтобы их игнорировать. И слишком беспочвенными, чтобы трахнуть его.
У меня не было оснований трахаться с ним. Смешно звучит, да?
Ничего не было. Кроме его губ, кроме слюны, небритых щёк и запаха спирта, марихуаны и перегара: похоже, запой у него продолжался не один день, и не два.
Мы поцеловались, вернее, он засосал меня. Я думаю, глупо бы было не спросить "какого хрена".
Дальше были полчаса. Полчаса безудержного, бессвязного бреда, который он нёс, путая слова и пьяно икая. Что-то про Мэтта, что-то про Томо. Знаю я этих парней, один ушёл недавно, а другой - девка девкой. Мне всегда почему-то казалось, что руками он не столько играет на гитаре, сколько делает Джареду, Джею, - можно ведь мне его так называть было? - куда более приятные вещи. И не только руками. Ртом. Задницей, наконец. Пусть я слабо представляю, как можно делать что-то задницей.
Некоторые странности этих творческих-натур-джаредов-парней-из-реквиема-по-мечте лежат за гранью моего понимания. И восприятия.
В другое время я бы блевал так же, как он блевал после. Тогда мне не было противно. И мне почему-то очень хотелось пристроить свои руки где-то на его талии и на заднице. Сам не знаю, что на меня нашло.
Это был закат: розовато-красный, оранжевый, жёлтый. Это был обычный Всего Лишь Закат. Это был красивый кадр, это был очень даже зрелищный кадр. Вполне возможно, что он мог бы открывать романтическую драму. Или артхаусное кино. Самая первая сцена, камера скользит по небу, скользит по крышам домов.
Это был бы прекрасный кадр, если бы не мы, в хлам пьяные к тому моменту и укуренные. Почему "мы"? Мне не следовало объединять себя и ещё одного человека в это слово.
"Мы" - единое целое, неразделимое.
"Мы" сошлись всего лишь на несколько часов. Случайно столкнулись. А потом не было ничего. Я и Джаред. Так правильнее. Возможно, я слишком внимателен к словам.
Он не писал мне смс потом. Я не звонил.
Частицы сталкиваются, и расходятся дальше по разным траекториям.
А в тот вечер мы просто курили марихуану на крыше. И целовались.
А в тот вечер нам просто было легко. Мне легко. Ему. И плевать я хотел, что "нам" - слишком многообещающее слово.

---

Сегодня утром ехала в школу. Из окна машины увидела микроавтобум, рекламирующий книгу (и, судя по всему, учение) Рона Хаббарда. Сайентология в России?

---

про Джареда Лето!

31.03.2009 в 19:34

Пишет  читатель диареи:

Ты не обычная блядь, поэтому тебе свойственно задумываться о социальных проблемах и философствовать на глобальные темы

---

Конечно, я слышала о Лавкрафте много раз, и в Букбери мне на счастье моё попались "Хребты безумия". Прочитано на одном дыхании, я в полном восторге. Кладбищенский ужас, арктический ужас, заброшенный дом - всё это сейчас вроде должно приесться, но когда читаешь работы одного из Отцов жанра, всё воспринимается слишком по-новому. Остро.
Мне очень нравится его слог, обстоятельный, старомодный для нынешнего времени. Медленное, текучее, неторопливое даже в самые напряжённые моменты повествование.
И да, мне было СТРАШНО.
Поклонники Бэтмандианы, кто читал Лавкрафта, я заметила, что в "Хребтах" так же присутствует Аркхем, но это городок. ДиСи начитались, м?

---

А мы кота купили. Породы "типа перс". Это маленький смешной урчащий мотор серо-мраморного цвета. Хотя и боевой, однако: шипит, а царапины, которыми теперь покрыты мои руки, саднят несчастно.
Уже после покупки обнаружились две неприятные вещи:
А) - у кота обрезаны усы. Причём неровно.
Б) - у кота гноится глаз. Промываем чаем три раза в день.
Домик он почему-то игнорирует, а спать устраивается в моём письменном столе.
Старый кот, злится и шипит. К маленькому его не подпускаем. Он усаживается напротив двери моей комнаты и то ли шипит, то ли воет, то ли гудит. Хм?

---

Когда со мной говорят на "вы", я чувствую себя маленьким Чорным Властелином.

---

04.03.2009 в 18:28

Пишет  JOKER man:

тюлееееньчикииии!!!

04.03.2009 в 09:05

Пишет  Эролин:

Ну что, спасем маленьких тюлеников?
Взято с дайри  ticovka

Поможем остановить убийство вместе?
Помогите собрать подписи, пипл! 23 марта, в Канаде начнется забой бельков - детенышей гренландского тюленя. Ради белых шкурок будет убито около 300,000 детенышей, которым нет и месяца. Нужно собрать 100,000 подписей, чтобы "запретили квоту". Не проходите мимо, плиз! Это займет буквально несколько секунд. И, если можно, киньте информацию на форумах, в блогах... Спасибо!

Поставить подпись

лично я подписалась....люблю эти пушистые комочки

---

Шеннону исполнилось... сколько!? 39 лет!?
Шеннон стареет?!
Но в любом случае, пожелаю слэша, удачи, ФЕНОМЕНАЛЬНЫХ продаж третьего альбома, поменьше истерик Бэби Бро, терпения, чтобы терпеть выходки Бэби Бро, терпения, чтобы заставить наконец Томо побриться... список большой.
А кто его знает, что он сам себе может пожелать?
В любом случае, Шеннимал, вряд ли в мире есть ещё один такой очаровательный грёбаный псих, как ты.
Luv ya. <3

---

Антология слэша по Фолл Аут Бой. Выбрано только то, за что мне не стыдно, но это вовсе не значит то, что все эти фики я считаю гениальными. 2007 - вообще эпоха фанюческих соплей.
Она будет обновляться.
2007:

Автор: Rapier
Название: Love is... a bitch. (Сука-любовь)
Статус: закончен
Размер: мини
Пейринг: Pete Wentz/Joe Trohman
Жанр: Angst, Horror, PWP, Slash, POV, Songfic.
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Пит и Джо принадлежат самим себе.
Саммари: Любовь - сволочь. Но когда она заставляет тебя влюбиться в вампира, то она - сволочь в квадрате.
Предупреждения: однополый секс, cамокопания, в дальнейшем - нецензурная лексика.
От автора: Фикшен - написано по мотивам клипа A Little Less Sixteen Candles A Little More "Touch Me". ФОБы представленны ИМЕННО ТАКИМИ, какими они были в клипе.

Неоново-голубая луна освещает твоё стройное, накачанное тело. Обычно немного смугловатая, твоя кожа в этом холодном, серебристно-небесном свете кажется фарфорово-белой,ещё больше напоминает мне вампиров. Хотя, конечно, так глупо вспоминать о работе в редкие минуты свободы. Работа? Какой парадокс... Я убиваю вампиров, любя одного из них. А ты?... Ты борешься с ними, ты ненавидишь их, но ты один из них. Жизнь, будто безумный кукольник, играет со своими марионетками в игры, на кон в которых поставлены жизнь и смерть. И любовь... Чёртова любовь. Именно любовь заставила меня тогда... Да, впрочем, уже это и не важно. Важно лишь то, что мы пали её жертвами, Пит. Хотя и ты всегда был бесчуственным бревном, и я считал романтику опиумом для народа, выдумкой сопливый подростков. И тем не менее мы недооценили убийственную силу этой чёртовой любви. Говорят, она зла. Я же могу сказать, что впридачу коварна, непредсказуема и..беспощадна. Даже самое, наверное, хитрое и опасное вампирское отродье не сравнится с ней... Помнится, мы ещё очень давно цеплялись друг за друга странными взглядами, лишь потом, через два месяца случилось то, что свело нас друг с другом... Вернее, мы и раньше были друзьями, но после этого стали гораздо ближе друг другу. Помнится, тогда у нас закончилась вся "искуственная" кровь, весь этот мерзкий, багровый суррогат, что помогал тебе хоть как-то уталить твою дикую жажду. И никто не знал, когда она появится наконец - через полгода, через год... Ты сходил с ума, но ты угасал...Не мог спать днём в том ящике, пародии на гроб, бросался на других вампиров, кому не повезло стать нашими жертвами, чуть ли не рвал их... и, как издав разочарованный крик, понимал... Понимал, что ничего не сможешь получить. Ты слабел с каждым днём, тебе нужно было хоть что-то... Хоть что-то, хоть немного... Я помню своё решение - даже сейчас не решусь назвать его глупостьюным.Под недоумённые взгляды Энди и Патрика резанул остро наточенным ножом со всей силы, глубоко, чуть ли не до кости по руке... Кровь медленно стекала с неё то багровыми, то ярко-ялыми струйками. Я протягиваю к тебе руку. Ты понимаешь намёк, вдруг припав к ней жаркими,спёкшимия и(вот странно) такими нежными губами, жадно, не желая отпускать. Я незаметно морщусь от боли, и, кажется, ты не заметил этого. Ведь твоё состояние можно приравнять к аффекту, а тебя к наркоману после ломки. Длительной, очень длительной ломки. На мгновение ты теряешь над собой контроль, твои клыки вот-вот могут сомкнуться на моих венах, но ты не делаешь этого - не поддаёшься инстинктам. Ведь вампиры - не животные. Я уже не задумываюсь над тем, что делаю, я ни о чём не жалею - будто в трансе. Ты вдруг отрываешься.
-Не надо... больше не надо...- глаза будто застлал кровавый туман, но по щеке скатывается одинокая слеза. Ради чего ты это делаешь?...
Я помню, как на следующий вечер, хотя же почти и позднюю ночь, ты позвал меня поговорить.
-Джо, кретин ты, идиот, не смей больше даже думать об этом!- ты взволнован, тебе будто стыдно за себя.
-Почему?... Почему я не могу помочь тебе?
-Да потому, что я...- ты осекаешься,- я... я не хочу... чтобы ты рисковал...- ты прячешь взгляд, явно что-то недоговаривая. Я смущаюсь.
-Джо?... Я идиот, потому, что поддался. Что я могу сделать для тебя? За это?...
-Ничего. Забей.
-И всё же?...
-Не заморачивайся по этому поводу. Сколько раз ты меня спасал? Я до сих пор у тебя в долгу. - я слабо улыбаюсь.
Вдруг ты разворачиваешься и прижимаешь меня к себе, накрывая мои губы резким, властным поцелуем. Я, признаться, немного опешил. Твои руки поглаживают мою спину, наши языки сплелись в бешеном танце... Твои клыки совсем легонько, игриво покусывают мою губу. Я не сопротивляюсь - безвольно повис в твоих руках, желая, чтобы это никогда не кончалось. Вдруг ты отрываешься от моих губ, начиная нежно целовать шею. Шею? Странно, Пити, что ты не сдержался. Я тихо постанываю от наслаждения, слова протеста застыли на моих губах, так и не успев сорваться в бездну ночи. Ты заканчиваешь поцелуи, будто заволновавшись и внимательно смотришь мне в глаза.
-Пит, не надо. - как я только нашёл в себе силы сказать это!?
-Но ты же этого хочешь, не так ли?- ты возбуждён,ты почти шипишь,соблазнительно облизывая губы язычком.
-Пит?!
-Конечно же, ты это хочешь... Только не сознаёшься. - ухмылка скользит по твоему лицу будто ночная тень. Ухмылка довольно кота. Чеширского Кота, помнится. Твои руки забираются под мою куртку, ты крепко прижимаешь меня к себе, пытаясь раздеть.Пытаясь? Ведь снова ты не встречаешь сопротивления. Куртки летят напол, ты нежно целуешь мою грудь и вдруг начинаешь поглаживать и щекотать языком маленькие, уже успевшие затвердеть соски, уделяя им особое внимание. Легонько покусываешь, нежно обводишь языком, целуешь, сжимаешь... Я уже не сдерживаю себя и негромко постанываю от возбуждения, уже инстинктивно прижимая тебя к себе, не желая отпускать. Возбуждённые достоинства уже выпирают у нас из штанов. Однако, как пошло... Ты нежно облизываешь меня чуть ниже, прокладывая по моему животу вниз влажную дорожку - я надавливаю на твою голову в предвкушении... Расстегнуть мои штаны, естественно, не составило для тебя никакого труда - ты стаскиваешь резинку моих трусов вниз, призывно приоткрывая губы и впуская в рот мой уже до предела возбуждённый член. Ты сжимаешь на нём губы, щекоча языком головку моего достоинства,облизывая его по всей длине. Пит, и где только ты успел этому научиться? Ты что-то невнятно шепчешь, начиная усиленно сосать и успевая при этом ласкать меня руками,то нежно поглаживая, то сильно сжимая, то легонько щекоча, осторожно надавливая своими длинными тонкими пальцами... Проходит ещё пять минут и я бурно кончаю, заливая тебе жемчужно-белой в лунном свете спермой всё лицо и попадая в рот. Какая гадость. Однако ты облизываешься, мило улыбаясь.
-Джо, ты не хотел бы...чего-то большего? -на его лице появляется похотливая улыбка, граничащая с чем-то большим, чем простая и омерзительная в своей прямолинейной лукавости похоть. Любовь?... Нежность?... Я в бессилии опускаюсь на старый, видавший виды диван, ты следом, устраиваясь на боку и кладя мне голову на плечо.
-Пит... С какой радости ты это сделал?
-Я не говорил, что люблю тебя?- ты снова прячешь взгляд, быстро одеваясь и пытаясь скрыть своё смущение.
-Нет.
-Значит скажу это сейчас."Я-тебя-люблю" и бла-бла. Правда.
-И...давно? - банальнейший вопрос. Я просто слишком удивлён чтобы сказать что-нибудь другое.
-Я сам не знаю.- он отворачивается, очевидно больше не желая говорить на эту тему.
Мы засыпаем, так и не успев объясниться в любви взаимно, из чистой формальности, глупого неписанного закона, ставшего прописной истиной для дураков. В следующее полнолуние нам предстояла бессонная ночь охоты на вампиров - ты хищно улыбался.Пит, полнолуние всегда было твоим... звёздным часом?... Ты стал каким-то странным... местами отрешённым, местами слишком жестоким. Я помню, как ты чуть ли не расчленил ту девчонку-вампиршу, набросившуюся на меня с безумным визгом. Она не виновата - она лишь тварь, уготовленная на убой. С чего это вдруг в тебе взыграла ТАКАЯ жажда крови? Я бы и сам с не справился, но ты... Все мы прекрасно помнили, как ты буквально расшвыривал её внутренности по сторонам. Мерзость. И, что самое интересное, ты расправлялся так же почти со всеми, кто пытался напасть на меня. Вот уж действительно как свирепое животное. Потом уже, после этого, я ощутил что-то, что наверное ощущаешь ты. Любишь давно, не знаешь, сколько уже времени любишь... Как будто бы вечность. Вечность в реальности оказывается двумя жалкими днями.
****
От воспоминаний меня оторвало твоё прикосновение. Проснулся. А ведь странно, что вампир может спать ночью. Утомился? Не похоже - ты осторожно поглаживаешь языком моё плечо, щекоча его, будто вырисовывая на нём странные узоры. Я нежно прижимаю тебя к себе за талию - ты игриво смотришь на меня горящими глазами. Не говоря друг другу ни слова, мы сплетаемся в жарком поцелуе. Я снова обвожу языком острые клыки, не выдвинувшиеся до конца, зарываясь пальцами в твоих волосах. Твой язык скользит по моему нёбу. Наверное, лишь нехватка воздуха мешает нам слиться в этом поцелуе навечно. Оторвавшись, прерывисто дыша, ты ложишься на диван, призывно, возбуждающе смотришь мне в глаза, чуть раздвинув ноги. Пухлые губы соблазнительно приоткрыты.
-Пит, ты точно хочешь этого?...- неуверенно спрашиваю я.
-И чем быстрее... тем лучше... - сбивчиво шепчешь ты.
-Прямо так, сразу?...
-Да. Жёстко и сильно...
-Как хочешь. Ты сам напросился... - усмехаюсь я, расстёгивая его штаны. Вскоре мы уже абсолютно голые, я начинаю входить в тебя - резко, сурово, жёстко, как ты и хотел. Чтобы не кричать от боли и удовольствия, ты вцепился зубами в подлокотник дивана. Да и у меня, по началу, возникают далеко не приятные ощущения - немного больно, член двигается в тебе рывками... И вдруг у меня будто срывает крышу - я теряю над собой контроль, со всей силой вколачиваясь в тебя, ты не можешь сдержать стоны... Я, вскрикнув, кончаю. Ты - следом. Я нежно, устало прижимаюсь к твоему плечу, затем кладу голову тебе на живот. Интересно, о чём в первую очередь подумают Патрик и Энди, увидев нас вместе в таком виде? Плевать, о чём подумают. Наверное, о том же, о чём должен был сейчас думать я. О том, что заниматься любовью с парнем - противно. Но тварь по имени любовь заставит делать и не только это... Хотя я и не должен роптать на неё. Хватит уже бороться с собой... и с ней. Мне не выйти победителем, да это и бессмысленно... Я засыпаю, не обратив на эту мысль внимания. Сквозь сон я чувствую, как ты встаёшь и уходишь куда-то, накрыв меня то ли одеялом, то ли плащом и нежно потрепав по щеке. Я уже не задумываюсь ниочём. Я уже не ставлю этой чёртовой любви барьеров из-за того, что ты - вампир. Я уже не задумываюсь о завтрашнем дне. Любовь... Сука-любовь, но я ни в чём её и не виню.

Автор: Rapier
Название: Your Perfect Nightmare
Статус: закончен
Размер: мини
Бета:в поисках
Пейринг: Pete Wentz/Joe Trohman
Жанр: Romance
Рейтинг:PG
Дисклеймер: Принадлежат друг другу и сами себе.
Саммари: твой идеальный ночной кошмар... какой он? Это ничего не значит.
От автора: это чистый ПВП и это минифик с упором на романтику.

Он крадучись, почти без единого скрипа отворяет дверь. Неслышно, как будто чёрный кот вальяжно ступает своими мягкими лапками по паркету. Лишь то ли лёгкий шелест, то ли дуновение ветра, едва заметное, эфемерное.
Пит приоткрывает дверь, вглядываясь внутрь, в темноту комнаты нежно-влюблённым, ласково-тёплым взглядом. Такого взгляда не бывает у вампиров… но тем не менее он был. Стеклянно-карие льдинки его глаз, они будто бы оттаивали, становясь золотисто-шоколадными, они как будто бы теряли всю ту холодную, спокойную, расчетливую, но непредсказуемую, неудержимую ярость. Странно. По крайней мере странным было именно то, что они оттаивали так быстро… стоило Питу лишь увидеть Джо. Поймать Его взгляд, Его улыбку, держать Его руку, взять в свою и сжать, чувствуя Его тепло. Вэнтц невольно залюбовался спящим Джо, улыбаясь, обнажив сахарно-белые клыки. Вампиры и люди. Разница есть. И в то же время её будто бы и нет. Разница – всего лишь каких-то несколько лет, всего лишь наличие клыков и биение сердца. Тонкая и почти что прозрачная грань между ними, между Питом и Джо, между вампиром и снайпером. Но будь она хоть и сгустком тумана, эту грань не пересечь. Через туман тоже порой бывает трудно пройти, а порой невозможно.
Джо слегка сжимает тонкую белую ткань наволочки длинными тонкими пальцами. Тёмные, опущенные, пушистые почти по-девичьи ресницы чуть подрагивают. Их пушистость Пит замечал, бросив порой лишь один взгляд Троману в глаза. Он замечал в любимом только лучшее. Он верил. Во что?… Пит не знал и сам. Надежды на то, что любовь ещё возможна. В любом случае, он не был противен Джо. Троман не то что бы любил его – лишь наивно не догадывался об этом. Просто позволял Питу быть рядом. Просто позволял Питу любить его, всего лишь не отнимал у Вэнтца ни шансов, ни надежды, но и этого было более чем достаточно. Тварь и человек? Человек и его вампир? Вампир и его человек? Всё равно. Да и к чему сравнения?
Тёмный шёлк кудрей разметался по подушке. Тяжёлое, сбивчивое дыхание, беспорядочное, хаотичное движение руки во сне.
-Нет… не надо…
«Спи, малыш. Я буду охранять тебя от кошмаров. Всегда. Я обещаю.»
Джо сдавленно стонет в подушку, затихая. Дыхание медленно становится ровным, но это так не похоже на постепенно распрямляющуюся кардиограмму. Жизнь и смерть, а на практике, в процессе, они почти одинаковы.
Розовые губы чуть приоткрыты, чуть припухли, прикушенные во сне. Пит еле сдерживает желание впиться в них, целовать, целовать нежно и страстно, до потери пульса, до нехватки воздуха. Всё потом.
Пока Джо спит. И ничто не посмеет помешать его сну.

2008:

Автор: Rapier
Бета: нед
Бэндом: Fall Out Bot
Пэйринг: Пит Вэнтц/Джо Троман
Рейтинг: NC-17
Жанр: пвп
Размер: драббл, то бишь микрофик. Оч-ч-ень маленький фик=)
Статус: закончен
Саммари: Пит любит лизать гитару Джо... и ещё кое-что.
Дисклеймер: Пит (с) его мама, Джо аналогично.

Темно, сцену освещают желтовато-красные прожекторы.
Flashing lights.
Я даже и не ожидал того, что ты сделаешь сейчас - ты редко бываешь НАСТОЛЬКО непредсказуем. Но мне приходится сделать вид, что это очень смешно и подыграть, когда твой язык скользит по струнам моей гитары, когда твои губы так соблазнительно приоткрыты, чуть влажные и блестящие. Опять красился? В твоём стиле. Я ловлю себя на том, что загипнотизированно, как удав на кролика, смотрю на твоё лицо. Какого чёрта ты решил облизать мою гитару, это что, намёк?
"Да, это намёк," - выражение твоих глаз, немного хитрое, немного игривое и то, что ты уже почти что раздеваешь меня взглядом намекают только на одно: сегодня вечером меня ждёт продолжение, и... что подсказывает мне, навязчивая мысль проникает в сознание: ты умеешь лизать не только мою гитару, далеко не её одну.
Так и оказывается. Убеждаюсь в этом я через несколько часов, ощущая, как твой язык, дразня, скользит по моему напряжённому члену, облизывая, щекоча языком головку, обводя ствол по всей его (немалой, кстати) длинне...
В этот момент я не могу сказать ничего даже из того, что обычно говорят во время секса - "ах, о да, сильнее " и тому подобное. Чёртов Вэнтц, ты заставляешь меня снова выгибаться, нечленораздельно, мягко стонать, и, под конец... просто трахать тебя в рот. Ты глумливо улыбаешься, мягко целуя головку моего члена, и, тут же, совсем небольно её покусывая. И кончив тебе в рот, глядя, как жемчужно-белёсая жидкость стекает по твои губам на подбородок, как ты самодовольно и соблазнительно улыбаешься, я убеждаюсь: да, ты можешь лизать не только мою гитару, да плевать что, ты просто умеешь это делать...

Автор: Rapier
Название: Zeitgeist
Статус: закончен
Размер: мини
Бета:в поисках
Пейринг: Джо, лёгкое умоминание ПиЖо
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Дисклеймер: все принадлежат самим себе.
Саммари: о вреде Пит Вэнтца и пользе Тима Бартона.
От автора: писалось на основе собственных ощущений от свадьбы Пита и Эшли.
Предупреждение: не рекомендуется читать фанатам Пита.

Он почти не заметил, как изменился. Главное, что он всё же менялся. Менялся окончательно и бесповоротно.
В этот день мир для Джо, его мир, его жизнь, тёмные уголки его сознания, самые потаённые фантазии, всё, о чём он едва ли не кричал на каждом углу и что тщательно хранил от всех - его мир рухнул.
The day I found myself is the day I died...
Умер ТОТ Джо, умер. Жизнь? Сначала - только на автопилоте... Троман жил лишь ненавистью к тому человеку, расцветил его жизнь в оттенки гризаиля - чёрные, серебристые, белые, грязно-серые. Такие тусклые и холодные. Он жил ненавистью к Питу.
"Когда-то ты сделал меня счастливым. Зачем теперь ты снова делаешь меня несчастным? Зачем?"
Нет, Вэнтц не предал... он просто выбрал другой путь. А другой путь - это предательство. Предательство по отношению к лучшему другу. Предательство по отношению к тому, кому он был нужен, для кого был и солнцем и воздухом, и слезами, и радостью. А теперь стал болью.
"Я любил тебя, сволочь."
Пит стал его болезнью, его шрамом - болящим, ненавистным и привычным. Любовь ушла, осталась лишь привязанность.
В глубине души Джо, самых её недрах единственное желание вырывалоcь подобно лаве: быть свободным от человека, теряющего себя. Быть свободным от того, кто с каждым годом становится для тех, кому он дорог, всё более и более чужим.
"Пит умер для меня."
И это было пусть и своеобразным, но прощанием.
В тот день Джо впервые посмотрел "Эдварда Руки-Ножницы". На одном дыхании, не отрываясь. Приковав напряжённый взгляд к экрану. Жалея Эдварда. И на душе остался неприятный осадок: на сколько же мерзок бывает мир... ровно настолько, сколько мы можем страдать и терпеть.
Затем последовали "Эд Вуд" и "Сонная Лощина". Просто потому, что Тим Бертон тонко, умело, словно паук сети, свил то, что было сейчас Джо нужно. Сейчас, как никогда.
А ещё он плакал над "Крупной Рыбой".
И мечтал рассыпаться на тысячи светлячков и исчезнуть - как в "Трупе Невесты".
И расправиться с Питом, перерезав ему глотку бритвой - как в "Суинни Тодде".
Панк-рок сменили AIDEN и Мэрилин Мэнсон.
Новый мир был сотворён.
Джо искал то, что вылечило бы его. И он нашёл для себя Эдгара По, затем же - Говарда Лавкрафта. И бледное лицо Эми Ли, её холодные, льдисто-голубые с серебристым отливом, по-кошачьи смотрящие глаза, длинные, чуть вьющиеся, чёрные как смоль волосы... Троман уходил от того, что его окружало - ещё дальше, ещё бёзнадёжнее. Не оглядываясь назад, не ища обратного пути. Он любил других. Он БЫЛ другим.
Джо смеялся над собой прежним. Джо-старый против Джо-нового. Верящий в то, что экстази и марихуана расцветят его жизнь против того, у которого строчка "Has no one told you: she's not breathing... Hello..." стала строчкой всей жизни.
И может быть, когда-нибудь Пит, Патрик и Энди спросят его, что с ним.
И Джо ответит: "я счастлив".
Ведь он уже давно на Fall Out Boy, он уже давно не мальчик-выпавший-из-жизни. Он - тот, что уже не под каблуком у Пита Вентца.
Он жив сам по себе.
Zeitgeist. Дух времени, а время меняет всё.
это было, вашу мать, нахрен тупо, готично и пафосно.

Автор: Rapier
Название: Disturbia
Рейтинг: PG-13
Жанр: сонгфик, написано под впечатлением одноименной песни и клипа Рианны. Клип вызывает ассоциации с грязными танцами под ЛСД.
Предупреждения: наркотики
Саммари: Пит под экстази, и Джо точно знает одну вещь
От автора: не рекомендуется читать поклонникам Вэнтца - автор стебался над ним весь текст.

Disturbia...
Пит танцует. Нет, не танцует, двигается в такт музыке. Или же просто трясёт задницей, изредка бросая на меня косые взгляды.
Не нравится мне всё это, ох как не нравится...
И бёдра Вэнтца, которыми он покачивает так соблазнительно, вот точно ведь в ритм попадает... Идеально так точно, до малейшего удара этих маленьких синтетических барабанчиков. Или драм-машины.
Я не Энди, мне пофиг.
И руки его, худые, татуированные, трясущиеся. И чёлка, к потному лбу прилипшая, да и всё лицо у него липкое, а тональный крем смазался.
Нет, я ему никогда в глаза не смотрю, но зрачки расширены, а сами глаза... затуманены, что ли?
Никогда не видел его таким. Ей-богу, меня это пугает.
Даже, когда мы пять лет назад гашиша обкурились, и за Патриком по его дому гонялись, наспор пытаясь штаны, да и кепку заодно с него стащить.
Странно это.
Он сейчас больше всего на ромеровских зомби похож. Бледный, отрешённый... одержимый чем-то.
Какой дъявол в тебя на этот раз вселился, Вэнтц?
Надеюсь, мы обойдёмся без экзорцизмов с применением крепкого пинка, подставлением головы под струю воды ледяной, и алка-зельцера потом?
А он попой крутит. Соблазнительно так. Ему бы ещё босоножки для стриптиза, такие на толстом каблуке прозрачном сантиметров в двадцать и с ремешками блестящими виниловыми. Ему бы пошло.
Тем более, что ноги Вэнтц бреет.
И вот я даже не дрогну, когда он губы свои облизнёт, укусит, посмотрит на меня так томно, своими глазищами укуренными полубезумными, нет, мне плевать, что крышу ему от крэка сорвало настолько, что уже под Рианну танцует, нет, мне плевать, что блэкберри свою он разбил об стенку после пятой смс своей Эшли беременной, и что я, впрочем-то, ревновать должен, а уж если Патрик нас увидит...
Нахуй Патрика.
А кстати, хорошая идея. У него, во всяком случае, есть за что подержаться.
Только сомневаюсь, что Стамп оценит подобный ход моих мыслей. Он у нас убеждёный ге-те-ро-сек-су-ал.
Баб любит, в общем.
Один ты, Джо Троман, придурок, наркоман, педераст и извращенец, значится?
А, нет, в обществе придурочных метросексуалов с гомосексуальными наклонностями мне ещё Пит компанию составляет.
Your mind is in disturbia...
А точно, кстати, обезьянка подметила.
Вечное состояние Пита.
И снова бросив взгляд на облепившую его тело несвежую майку, серую, уже почти чёрную от пота, так, что эти его обычные пошлые летучие мышки на ней выглядят ещё грязнее и пошлее, на его судорожно приоткрытые, сухие губы, и на язык, и на то, как этот грёбаный язык эти грёбаные губы облизывает и как руки его дрожат, нервно, судорожно, и как он сдёрнуть майку пытается, я понимаю:
Пит всё-таки обожрался экстази.
Вэнтц, наконец, расправился с майкой. Теперь он голый по пояс, взмокший, дрожащий. Его лихорадит.
Пытаюсь подавить внезапный лёгкий приступ нежности, и желание отмыть Пита под душем, сунуть грелку, укутать в одеяло, уложить спать, а на утро принести алка-зельцер.
Я каким-то добрым стал. Нет, не то, что бы добрым... гуманным.
И влюблённым.
-К чёрту Пита. К чёрту Пита. К чёрту Пита. К чёрту Пи...
Бормочу эту фразу заплетающимся языком как заклинание. Шаман хренов.
Хотя нет, не помогает.
Получается, что метод аутотренинга и современная психология бессильны против тараканов в голове Джозефа Тромана.
Особенно, когда замечаешь, КАК смотрит на тебя Вэнтц. КАКОЙ взгляд он бросает из-под ресниц со смазанной тушью, когда подходит к тебе по-кошачьи тихо, не забывая то ли покачивать бёдрами, то ли вилять задницей.
Особенно, когда знаешь, что точно трахнешь его этим вечером.

Автор: Rapier
Название: "Полчаса до того, как нас найдут"
Пейринг: Пит Вэнтц/Джо Троман
Рейтинг: R, за саму суть - NC-21
Саммари: вы узнаете в процессе. Я не хочу портить всё.
Ворнинг: фанатам Пита Вэнтца - НЕ ЧИТАТЬ. Романтикам - НЕ ЧИТАТЬ. Тем, кто хочет увидеть в фике хоть немного любви и нежности - НЕ ЧИТАТЬ. Слабонервным - НЕ ЧИТАТЬ. Я вас предупреждала!
Примечание: Джо, скорее всего, под марихуаной.

Ты понимаешь, что мы врали друг другу все эти шесть с лишним, нет, нет, семь с лишним лет. Ты всё понимаешь, хитрая скотина.
Когда я воровал у Эшли эти ночи с тобой в гастрольном автобусе, влажные, похотливые ночи, когда каждый раз я зарекался, что больше не посмею украсть тебя у них: у нашей группы, у твоей жены, у твоего ребёнка... у всех тех, кого ты создал и вылепил на свой вкус, ты всегда поддавался, ты верил, да, ты принимал это. Хотя ты знал, ты знал, что все мои слова утрачивали свою силу уже на утро. Что я всё равно не устою.
Срок годности моей правды теперь - одна ночь.
Перед чем я не мог устоять? Что было в тебе такого, что дурманило меня, что будоражило, что привлекало и вызывало привыкание... Почему ты - как наркотик?
Мой Питер. Мой. Мой. Мой.
Наверное, я сошёл с ума. Скажи мне. Мне не нужно ни твоё тело, ни твоя задница и жаркий рот, и умелый язык, мне не нужно твоё желание, мне не нужно тепло твоего тела... всего этого уже нет.
Мне нужен лишь ответ, просто-напросто ответ.
Больше ничего не надо.
И я обещаю тебе, что не замечу твоей показной, твоей такой искусственной тоски. Твоей игры в маниакально-депрессивный психоз. Твоей игры в наркомана. Твоих ненастоящих мук.
Пит Вэнтц - не святой. И не Чарльз Мэнсон. И не сумасшедший гений. Просто хороший актёр, он просто лицедей. Кем бы ты себя не называл, играя роль несчастного и получая жалость, играя роль дивы и получая деньги, славу, власть, играя роль мужа и получая любовь, играя трагическую роль Йена Кертиса и создавая свой собственный культ, меня ты не обманешь.
Ты - не то, что ты есть на самом деле.
Пит - личина и Пит - содержимое.
Ты даришь нам иллюзии, умная тварь. Игривая тварь. Ты любишь играть, ведь так?...
Может, это моя паранойя.
А сейчас я не попрошу тебя ни о чём. Ты не будешь правдивым со мной. Ты не ответишь.
Лгун чёртов, даже сейчас я не вижу в своих словах смысла.
Мои слова растворяются в воздухе как дым сигареты с марихуаной. Развеиваются. Как дым, выходящий из моих лёгких, они уходят куда-то далеко, и всё плывёт перед глазами, и стук в висках, и темнота, тёмные пятна. Похожи на трупные такими, какими я их видел в фильмах.
Мне осталось полчаса. Полчаса до того, как Патрик найдёт нас вместе.
И ещё полчаса прошло с того момента, как я нашёл тебя здесь, в твоей квартире, мёртвого. На полу, на мягком белом ковре, Питер.
Ты не скажешь мне, почему ты врал.
Ты не скажешь мне, почему ты умер.
Я сам найду для себя ответы.
Ветер, не врывающийся, проскальзывающий в открытое окно, терпкий и тяжёлый запах твоего одеколона, мигрень и твоя улыбка. Мечтательная. Болезненный излом губ.
Ты смеёшься надо мной?
А знаешь, ты ведь снова обманул меня.

Автор: Rapier
Название: "Казалось бы, его самого тоже не существовало"
Бэндом: ФОБ
Пейринг: Патрик Стамп/вся группа, Патрик Стамп/Кевин Стамп
Жанр: тяжёлый даркфик
Саммари: почему всего этого не могло быть, и это просто объяснение.
Ворнинг: инцест, тяжёлый ангст
От автора: навеяно четырьмя песнями Сержа Танкяна.
Сольный концерт Рапиры, шизофрения и коробка горького шоколада для любителей Сержа.

My baby, my baby,
Let me go,
And if you love me, you love me,
Let me go,
Cause I'm your brother, your brother,
Have some pride,
And now you love me, you love me,
Then die tonight...
Всё равно, это было неправильно, невозможно... это было запрещено. И если бы кто-то узнал... Патрик боится предположить, если бы...
Страшно даже подумать, о том, насколько это... Мерзко? Аморально? Неприятно? Извращённо?
Просто не суждено. Им, наверное, не стоило бы рождаться братьями. Во всяком случае, Кевин бы тогда не исчезал после одной ночи, одной ночи робкого секса, одной ночи тёплой несвежей постели, одной ночи ощущения грязной стыдливости на душе и холодной влаги вспотевших ладоней. Во всяком случае, Патрик тогда бы не терзался, даже и вовсе бы не думал на тему общественной морали, когда брат выскальзывал из-под одеяла, и, путаясь в мятых потёртых джинсах, и, возможно, не замечая тех тёмных влажных пятен на них, натягивая на себя засалившийся трикотаж футболку, одевался и исчезал за дверью, удаляясь то ли к себе домой, то ли к подружке.
Старший из братьев Стампов никогда не отчитывался.
А младший тысячи раз корил себя за излишнюю робость.
Это не было чем-то серьёзным.
"-Моя детка, детка, отпусти меня, если ты меня любишь, отпусти."
И Патрик отпускал, не решаясь попросить остаться.
Детка, детка, детка...
"-Ведь я твой братик, твой братик, имей гордость, а сейчас ты любишь меня, любишь меня..."
О гордости не приходилось даже и вспоминать. Кевин был слишком самолюбив, чтобы... принимать гордость младшего. Кевин Стамп был слишком самолюбив даже для того, чтобы терпеть какие-то её зачатки, или же отстатки, какой-то дым от этой гордости, какие-то угольки от неё, какие-то объеденные косточки с подсыхающими клочками гниющего мяса, какая-то смрадная, потемневшая кашеобразная смесь грязно-бурого цвета, с запахом тлена и разложения, как и то, во что на конечной стадии превращается труп. В этом случае трупом был Патрик-душа.
Патрик-тело получал своё секундное наслаждение, свои секунды оргазма.
А Патрик-целостный был слишком труслив.
"-И умрёшь сегодня ночью..."
Сегодня ночью это было так явственно...
Сегодня - ночь паранойи, ночь глупых страхов глупого человека, ночь терзаний моралью, ночь, за которую абсолютно ничто не изменится.
Просто пустая ночь самокопания.
"Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, лги, лги, лги!..."

Even though we cant afford
The sky is over,
I dont want to see you go,
The sky is over
Even though we cant afford
The sky is over,
The sky is over us.
С Питом всё кончилось. Отгорело. Они просто... выросли? Очерствели? Деградировали? Поумнели? Патрик не хотел вспоминать. Каждая непрошенная мысль отзывалось гадкой мокротой осадков самых худших воспоминаний.
Осадков того, как пьяный Пит орёт о том, что будет резать вены после их очередной ссоры. У него на глазах.
Патрик не помнит ни лица Пита тогда, в тот момент, ни его голоса, ни слёз на его щеках, ни того, плакал ли он вообще, и пытался ли... Патрик помнит только слова.
А остальное память вычеркнула. Осадок остался.
Они были болезнью друг для друга.
Только панацеей для Пита стала дешёвая популярность, и не менее дешёвая любовь Эшли. Чего стоит её любовь? Того же, чего и любовь девочек-фанаток. Плотское влечение, игра гормонов и дрожь тёплого ветра внизу живота от лучшей его улыбки.
Этот сладкий тягучий коктейль со вкусом "кофе-перец-шоколад" и запахом одеколона и сигарет Симпсон отравила другим желанием, желанием не в тон, никак уж не вписывающимся желанием. Жаждой славы и стабильности.
Слава, она на вкус как патока и анис. Стабильность, она на вкус как таблетки от кашля.
А панацеей для Патрика было время.
Стамп по природе своей был терпелив.
Такой же терпеливый маленький клещ, как и Жан-Батист Гренуй, как и Наполеон, как и многие другие...
И задаваясь вопросом, где же, где его животное, лидерское, дъявольское начало, Патрик находил ответ.
А ответ был прост.
Он был создан "бедной овечкой". Он был создан "ангелочком Трики, малышом Трики, зайчиком Трики".
Травоядным мясом.
Никакого компенсирующего обстоятельства и не подразумевалось.
Патрик умел и любил прощать. Он прощал, скрепя сердце, он прощал с типично американской улыбкой "ничего страшного, всё о'кей, друг".
Он простил Вэнтца, просто не видя другого выхода. Он простил себя, позволив себе пару очередных грехов.
"-Даже если мы не можем себе этого позволить, небо закончилось. Я не хочу видеть, как ты уходишь, но небо закончилось, даже если мы не можем себе этого позволить, небо закончилось для нас..."
Небо закончилось для них двоих.
Как и всё, что было кроме неба.

Love we know,
Comes from inside,
But all I want is me,
All I want is me...

Их отношения с Энди были ровно настолько же никчёмными, насколько таковым был и сам Энди. Это не заслуживало внимания. Со стороны Харли - возможность спрятаться, отвлечься, исчезнуть и раствориться, снова став незаметным. Со стороны Стампа - жалость.
Бесцельно и бессмысленно.

Don't you see their bodies burning?
Desolate and full of yearning,
Dying of anticipation,
Choking from intoxication,
Don't you see their bodies burning?
Desolate and full of yearning,
Dying of anticipation,
Choking from intoxication,
I want you to be left behind those empty walls,
Told you to see from behind those empty walls...

Джо был полосой яркого, апельсиново-оранжевого цвета на пыльно-мышиного цвета бумаге. Из всех четверых, он, пожалуй, заслуживал наибольшего внимания.
Если бы не одно "но".
Один нюанс.
Их отделял один звук - НО.
НО Джо не видел в Патрике ничего кроме "медвежонка" и "кореша".
Зачем это было нужно Троману?
Наверное, ему было бы легче не видеть Стампа таким, каким Патрик и являлся в действительности.
"-Не видишь ли ты эти горящие тела? Пустынные и полные тоски, умирающие от ожидания, задыхающиеся от опъянения?"
От этого ядовитого, от этого токсичного опьянения.
Нет, Джо не видел. Он видел свои кошмары, он видел свои страхи, он желал быть наедине со своим сумасшедствием, со своей марихуаной и своими проблемами.
Слишком самостоятельный. Слишком самодостотаточный. Автономный, существующий вне материи и мира Патрика.
Он не кричал об этом различии на каждом шагу.
Он просто существовал ТАКИМ.
А Патрик и не пытался проникнуть к нему в душу.
Стамп был слишком робок, и, не смотря на эти грешки, на маленькие и незаметные грешки, правильным.

...мораль.
...истерика.
...ничтожность.
...отчуждение.
Это были окончания его фраз, это были стыки нитей паутины, которую он плёл.
"-У паутины лжи, что я плету, такой замысловатый узор... такой интригующий..."
Его акварель: белый, кричаще багрово-красный, серый, оранжевый.
Его звуки.
Его существо.
Он сам.
Ничего и не могло быть. Это всё, все эти кусочки мозаики, осколочки, лоскутки настолько неподходили друг к другу, были настолько несочитаемыми и нелепыми, что, казалось бы, и никакого Патрика Мартина Стампа тоже не существовало.

Автор: Rapier
Название: I don't blame you for being you
Рейтинг: R
Пейринг: Pete Wentz/Joe Trohman
Жанр: ангст, тяжёлый ангст, местами - даркфик. ПОВ Джо
Саммари: никаких спойлеров. Прочтите и сделайте выводы.
Дисклеймер: они не принадлежат мне. I write lies
От автора: я попыталась написать достойный ответ прошлогодней "Суке-любви". Вышло более чем достойно, думаю.
Примечание: смс написаны с учётом грамматики Пита.

Я лежу здесь, здесь, где ты бросил меня. Тепло, твоё тепло, твой пот и почти что до эфемерности белёсо-прозрачное, мутноватое семя, стекающее по внутренней стороне моего бедра тонкими липкими струйками, подсыхающее светлой коркой - всё это испаряется, исчезает постепенно, понемногу стирается.
Я могу так лежать и смотреть в одну точку бесконечно. Сейчас я не способен на большее. Просто не способен подняться с кровати. Просто у меня нет идей насчёт того, что бы я смог сделать сейчас.
Я не хочу вспоминать о твоём лице, когда... Я не хочу снова слышать отголоски твоих слов, когда...
Я не хочу об этом даже думать.
Да и зачем?
Это не моё дело.
Не моё дело то, что нашу близость прервала всего одна трель твоего чёртового телефона. Не моё дело то, как ты побледнел, не моё дело - тот лихорадочный и сумасшедний блеск в твоих глазах, не моё дело, что ты был на грани обморока, не моё дело то, что ты подобрал свою одежду с пола, натянув её на себя, путаясь в джинсах, и, влажно поцеловав меня куда-то в область шеи, или, может, ключицы - я почти не ощутил ничего, - выскользнул за дверь.
Не моё дело то, что Эшли рожает.
Я как капризный ребёнок, я не хочу тебя отпускать. Мои собственнические инстинкты слишком сильны, когда появляешься ты. Ты пробуждаешь их...
Я не хочу делиться тобой. Ты нужен мне в постели. А то, что выше пояса, то, что клубится в голове подобно навязчивой идее и больной мысли, следует гасить чем-нибудь покрепче.
Я не хочу отдавать тебя Эшли. Я ведь знаю, знаю, что краду у неё тебя... И мне нисколечко не совестно. Совсем.
Я могу вечно ловить взглядом тени на стене, я могу вечно жаловаться на жизнь, я могу вечно признаваться всему миру в своей ненависти, когда никого нет рядом. Когда мои слова остаются наедине со мной. Когда у меня есть право на обиду. Право испытывать к себе жалость. И иногда я начинаю желать ещё одно право - право быть мёртвым без всякой причины.
Это всё таблетки. Да, во всём виноваты именно они. А может быть, не стоило мешать анальгин с солпадеином. А может быть, не стоило добавлять ещё и антидепрессанты, взятые у тебя. Я взял без разрешения, но ты ведь и не противился... Зачем они тебе? Они напоминают о прошлой жизни. Их вкус, и стакан воды, в котором они растворяются, и дрожащие пальцы, и долгая бессонница - это твоя прошлая жизнь. А для меня они стали спасением.
Вот так. Жрать таблетки и колёса, не думая ни о чём - ни о последствиях, ни о цели.
Всё вместе, это убивает боль. Боль в висках. Боль во всём теле. Тянущую боль в мышцах. Пульсирующую боль в голове. Сводящую боль между ног. И судорогу - где-то там, в груди, слева.
Моё тело кажется мне таким ветхим и хрупким. Повреждённым, уже не целостным больше. А иногда мне кажется, что я разваливаюсь.
Мои глаза уже болят от мягкой тёмно-серой, обесцвечивающей всё вокруг тени, в которую погрузилась комната с лёгким движением руки и шорохом задёргиваемых штор несколько часов назад.
Рукой я нащупываю грязный смятый ком спортивных штанов. Обычно они тёмно-красные, вишнёво-бордового цвета, с тёмным пятном кофе (кока-колы, ред булл, виски) на колене, а сейчас всё чёрно-белое. Даже я. Мне так кажется.
Я одеваю их на себя почти механически, машинально, мне важно лишь прикрыться. От чьих глаз? Хотя бы от пустоты.
В последние две недели мне начинает что-то мерещиться. Хриплый и полусонный голос на кухне, примятая чьим-то телом постель, чьи-то губы на моём плече ночью, чьи-то бёдра, прижимающееся к моим.
Моё невидимое сумасшествие.
Лёгкое свечение и резкий звук - "блэкберри" нарушает эту тихую и тёмную тишину, и я бросаю взгляд на диван, где забыл её в кармане своих джинсов, бесформенной тряпкой повисших на подлокотнике.
Подняться с постели - для меня это усилие.
Сделать несколько шатких шагов к дивану. И ослабшими пальцами достать телефон, нервно, по привычке, быстрыми рваными движениями нажимая матово блестящие кнопки клавиатуры.
"Джо я всё ещё жду меня к ней не пускают. суки."
"..."
"что?"
"ничего можешь не говорить о ней хоть секунду?"
"не понял"
"ничего ты не понимаешь. Еблан"
"ты чего?"
Я не хочу тебе отвечать. Это не опишешь по смс. Я никогда не скажу тебе, что ревную. Нет, может быть, скажу, но в момент очередной близости, когда ты будешь готов сказать "да" чему угодно, когда ты на секунду поймёшь всё. А потом забудешь.
"у нас мальчик!"
"поздравляю. сказал? а теперь иди в жопу"
"извини отойду к Эшли"
Не хочется думать об этом. Не хочется думать об этом твоём чёртовом сыне, хотя я понимаю, что мне придётся поздравить счастливых родителей с фальшивой улыбкой на лице. Не хочется думать о том, что я должен изображать бурную радость по этому поводу.
Положение обязывает.
Положение не слишком заметного гитариста группы, которую ты подмял под себя, слепил на свой вкус и по своему желанию. Положение подстилки Пита Вэнтца.
В этот момент хочется быть фанаткой из какого-нибудь сраного Манчестера, которая может порыдать в подушку, которая имеет право на отчаяние, и право на ревность, и право на депрессию, только потому, что ты даже не подозреваешь об её существовании. Но нельзя. Нельзя порыдать и забыть, и я снова ненавижу себя за то, что люблю тебя не изменичивой фанатской помесью любви и желания, непостоянной и ненастоящей, нет, я люблю тебя какой-то другой любовью. Я не знаю. Я не могу её описать. Слишком мало слов, слишком много несказанного.
Отшвыривая "блэкберри" подальше, как ядовитую змею, как виновницу всех моих несчастий, я невольно и как-то флегматично отмечаю, что она не разбивается зрелищно об стенку, как это бывает в фильмах, что не слышно глухого треска пластика, нет, она просто падает на ковёр. С полминуты я смотрю за погасающим экраном неотрывно, я чувствую, почти что вижу со стороны, как расширены мои зрачки и как язык облизывает пересыхающие губы, чувствуя вкус ТВОЕЙ слюны, ТВОЕГО блеска для губ, и что-то солоновато-металлическое.
Я не люблю, когда ты кусаешь меня за губу, медленно, сильно, аккуратно впиваясь острыми зубами.
Ты любишь. Тебе это напоминает вампиров, их больная красота, их хрупкая и нездоровая эстетика. Эстетика воскового лица, мертвенной бледности и впалых щёк. Эстетика чёрного кружева, пятен крови на губах и тонких белых клыков. Как удав - кролика.
Я столько раз ловил тебя на пересмотре Sixteen Candles...
Ты прикрывал монитор, оборачиваясь.
Я и не думал смотреть.
Я знаю, что ты хранишь что-то там, внутри. В голове. Что-то, про что ты не напишешь в очередной своей книге - это не твои ночные кошмары. Что-то, про что ты не расскажешь в интервью - это не творчество.
Что-то, про что ты не скажешь ни мне, ни Эшли - это и не желание, и не любовь, и не имитация любви.
Это страхи. Это привязанности. Это одержимости.
И, я думаю, навязчивые идеи, влечения, картины, образа.
Я тоже ничего тебе не скажу. И ты не узнаешь, что я говорю всё это, когда тебя нет, что я думаю обо всём этом, когда ты не замечаешь и не пытаешься прочесть мои мысли.
Ты пытаешься раскусить меня, когда тебе скучно. Потом - снова забываешь о моём существовании, я снова для тебя - друг и не более.
И я не претендую на обладание всем этим - вкусом твоих губ, сладковато-приторным от блеска и чуть хмельным от виски, твоим телом - не идеальным, мягким и по-кошачьи гибким, плавным, податливым, жарким, властным, твоим взглядом - вызывающим, дразнящим, твоей любовью - больной, сумасшедшей, дурманящей. Наркотической. Лихорадящей. Эта не та романтика, о которой мечтают фанатки. Это больная романтика.
Я не имею права претендовать ни на что сейчас. Ты поделил всё между Эшли, Патриком, ребёнком и своим сокровенным "Я".
Это днём.
А ночью мы вместе.
И когда ты снова кончаешь, и в этот момент, в эту долю секунды мои пальцы ловят твои, и я пытаюсь взять тебя за руку, и твои губы всё ещё приоткрыты, и когда всё, что надо бы сказать - теряет значение, а ты так нежен, а ты готов признать, что ты мой, мой навсегда, хотя на деле - лишь на миг... в этот миг мне становится противно. Ты на долю вечности становишься гадок. Так лжив, так приторен, так мерзок и игрив, фальшиво игрив...
А потом я просто забываю об этой крохотной испорченной доле вечности.
Время ведь лечит, да, правда?
Бычки сигарет, пепел, рассыпанный по простыне. Я понимаю, что курить вредно, и я даже прекрасно понимаю то, что курить впостели не только вредно, но ещё и опасно, но сигареты, они на вкус почти как ты. Почти как твой поцелуй. Почти как твой запах - ты курил всё время.
А потом тебе пришлось забыть об этом и вовсе.
А мысль о том, что может быть, когда-нибудь я сгорю в своей квартире, предварительно устроив пожар, и о том, как вытянется твоё лицо, и как ты нервно сглотнёшь, и как, может быть, это послужит причиной для возвращения всех твоих страхов, всех твоих фобий и душевных болезней, эта мысль горчит, принося какое-то мазохистское удовлетворение.
Но я ещё пока поживу тебе назло.
Ты знаешь, почему. Я не буду повторяться...
Я слышу недовольное мяуканье кота - он не ел с вечера. Мне надо отвлечься, просто постараться не думать ни о тебе, ни о твоём сыне, ни о том, как ты властно раздвигаешь мне ноги, кусая за шею, и пространство между нами уже совсем ничтожно, и проникновение - лишь вопрос времени...
Опять.
Как же это всё противно. Противно до ломоты в костях, до тяжести во всём теле и сухости в горле.
Я не люблю раннее утро.
Сейчас пол седьмого. Небо всё ещё серовато-грязное, из горла вырывается хриплый кашль.
Ты всегда был полуночником, именно потому я привык к такому. Неотвратимое следствие твоих ночных визитов.
Ночной иллюзии в подарок. А потом ты исчезаешь. И спишь у себя дома под одеялом до часа дня, только не сегодня, я думаю.
А десятком минут позже мне уже плевать на рассыпанные по полу звёздочки кошачьего корма и на дымящийся кофе в чашке, и на твой звонок, и на лёгкий холодок, проносящийся по кухне так легко и так ощутимо, что я съёживаюсь невольно.
Мне надо было подумать обо всём.
Мне просто будет так легче.
Я ничего не решил для себя, нет.
Я не думаю, что что-то изменится.
Мне трудно.
Пит, мне трудно.
Я не хочу, чтобы ты мне звонил, я не хочу вспоминать о тебе, пока ты не приедешь ко мне ночью... Я хочу вспоминать тебя на несколько часов, а потом забывать.
Забывать твою жену, забывать те иллюзии, что возникают сами собой, забывать желание...
Тебя не вычеркнешь из памяти просто так.
Я проиграл, я признаю.

2009:

Автор: Rapier
Название: "At least, there's you and at least there's me"
Фэндом: ФОБ
Пейринг: ПиЖо
Рейтинг: R
Ворнинг: наркотики, алкоголь, язык
Дисклеймер: они не принадлежат никому, поскольку торговля людьми запрещена, и вообще автор распизделся.
От автора: мало того, что он распизделся, так ещё и написал что-то по ФОБ.

Вот вы знаете, по-моему, врезать ему по морде тогда было лучшим выходом. Просто. Все проблемы решаются очень просто. А сейчас я рассматриваю ссадины на костяшках пальцев - коричневые корочки-чёрточки на бледной коже, коричневые и красные, они немного болят, а мне плевать. Мне даже наплевать на то, что морду я ему разбил в кровь, и то, что осталось от его носа, выглядит не слишком-то на нос похоже. То, что осталось от его носа, больше напоминает брюссельскую капусту, вымазанную в крови и соплях.
Он сейчас смешной: сидит в углу, затравленно озираясь. Старательно, нежно, бережно прикладывает уже покрывшуюся бордово-карминовыми разводами и потёками мокрую тряпку со льдом из мини-бара к лицу. И КОНЕЧНО ЖЕ, я не мог сдержаться от того, чтобы нервно хихикнуть. Нервно и насмешливо.
Хихикнуть, чтобы он поднял на меня воспалённые глаза.
-Троман, ты... - он снова прижимает тряпку к носу, -... какого чёрта?
-В конце-концов, я же не ударил женщину.
-В конце-концов, ты ударил меня.
-В конце-концов, от этого ты протрезвел.
-Нахуй. Нахуй иди.
-Сука пьяная.
Когда он изображает из себя у зеркала Чёрного Бисексуала, это всё-таки лучший выход. Потому, что чёрная тоналка чертовски ему не идёт. Потому, что после виски в его лице, манере, в том, как он пьяно выплёвывает слова вперемешку с отрыжкой и запахом спирта, есть что-то скотское.
Дело даже не в том, что он пить красиво не умеет. Дело в том, что всё это скотское начало отвратительно мне, когда он лезет целоваться, и от него пахнет кисловато-терпким запахом: блевотина, содовая, блеск для губ, губная помада группиз, которые ушли час назад, слюна, блевотина.
-Гря-зна-я-обе-зья-на-Пит-Вэнтц, - повторяю по слогам и с наслаждением, - су-ка-пья-на-я.
-Грхм...
-Что и требовалось доказать.
Вот так. Глупая, мерзкая зверушка. Неблагодарная зверушка. Беззащитная.
Сладкий принц. Капризный принц. Грязный принц. Хрупкий принц.
Спасти его - от группиз, у них хищного красного цвета ногти, и их глаза тоже хищные, подведённые яркой чёрной линией, это ритуал подражания. От Патрика потому, что когда он узнает, сколько Пит насрал ему в уши, будет поздно. От Энди и остальных, потому, что уже поздно, несмотря на то, что уже поздно.
Не смогу спасти Пита от того, что он ищет опору в виски, абсенте и мартини. Не смогу спасти Пит от того, что когда ему плохо, он нюхает кокаин, а потом ему ещё хуже.
Могу просто дать в морду. В следующий раз я могу выбить Питу половину его пожелтевших от никотина зубов.
Могу поцеловать, но не сейчас. Это было бы не уместно.
Не могу.
Сейчас я могу просто говорить ему, какая он сука.
Так всегда было.
Когда я ложусь спать, я стараюсь не смотреть на него - падаю на гостиничную кровать в одежде, отворачиваясь к стене, и утыкаюсь лицом в на удивление чистую подушку.
Тёплых, золотисто-бежевых цветов картинка, подсвеченная лампочкой торшера, темнеет перед глазами, пока и вовсе не превращается в черноту.

... я сплю без снов, и когда я просыпаюсь, моя голова нещадно болит, и кажется, что проспал я пару суток, хотя это всего пара часов. Меня будит его рука. Рука Пита, скользящая куда-то за ткань моей майки, пальцами по коже моей спины.
И сейчас он почему-то не противен мне. Просто развернуться и притянуть Пита к себе, смотреть за тем, как расстояние между нами неизбежно сокращается, как он жалко пищит-хнычет:
-Джо, я блевал... Джо, тебе не противно?... Джо, какого чёрта?
Изучая взглядом его лицо, я понимаю, что он успел не только умыться, но и накрасить глаза. Яркие чёрные стрелки. Густые ресницы. Белок розоватый от прожилок воспалённых сосудов, лихорадочно блестящие зрачки, карий, шоколадно-карий, виски, карий, сладко-карий.
-Джо...
-Заткнись.
И мы целуемся. Жарко, влажно, мой язык сплетается с его языком. И мы целуемся, чувствуя привкус крови на кончике языка, когда я кусаю его губы.
Отрываясь от его губ, я бросаю взгляд на часы: сейчас пол четвёртого утра, и это именно то время, именно идеальное время для нас, и для того, чтобы быть вместе.
Его Питрик держится на "сегодня я один, ты можешь приехать".
Когда я думаю, что провести вечер со своей девушкой было бы хорошей идеей, ему нужна другая жилетка, чтобы выплакаться.
Его Пэшли - на "Бронкс почему-то плачет, немедленно приезжай".
Если Бронксу Маугли Вэнтцу и нужно поменять пелёнки, то это должен сделать кто-то, кроме его отца.
Его ПиЖо не держится и не основывается.
Пока что есть мы, пока что, хотя бы, есть я, и есть он.
А после нас... мне кажется, я никогда об этом не задумывался.

---

Fall Out Boy. Хроники деградации.

Мне страшно думать о том, что обратная сторона "секс-драгс-рок-н-ролл" делает с людьми. С людьми, которым очень повезло, которые оказались в нужное время в нужном месте, и стали популярными.
Мне страшно даже слушать Folie A Deux, поскольку сейчас я способна только ностальгировать по 16 свечам: когда Пит Вэнтц ещё не окончательно продался шоу-бизнесу, когда о том разрыве и взаимной неприязни к Патрику Стампу и речи небыло, а разговоры о противостоянии фронтмена и вокалиста ещё воспринимались со смехом, когда Джо Троман ещё не был ТАКИМ наркоманом, когда Энди Харли не выставлял свою веганскую шизу всем напоказ.
Я смотрю на фото Джо в 2006-м году и сейчас, и господи, мне страшно, ему ещё нет двадцати пяти лет, ему ещё двадцать четыре, и уже чувствуется некий апофеоз. Пит Вэнтц из американского национального эмо-героя и хотя бы (как минимум) неформала превратился в MTV-шную рожу с безупречно намазанным тональным кремом и жёлтыми зубами.
И вот о секс-драгс-рок-н-ролл даже не говорите, это такая болезнь, которая РАЗ! - и становится образом жизни, превращаясь в нечто тягучее, нечто, с чем ты идёшь по жизни, банальную пьянку, хронику деградации, стоит тебе чуть опопсеть.
Самое страшное, что они всё же пытаются жить по этому правилу, не замечая, как попсеют сами, все, кроме Пита.
Самое страшное то, что их фанаты вырождаются и превращаются в глубых педовок, которые, как известно, любое дерьмо съедят.
Они думают, что всё идёт по плану, и они ничуть не изменились. Боже.
Боже, какая страшная зима, не дай мне здесь сойти с ума.

---

однако, я гламурна, господа... что-то эта цаца на Вишез похожа. Если бы не дурацкий нос.

---

как дура

petite bete. И я влюбилась в этого человека, как последняя... бля, не важно.
Он даже и не подозревает о самом факте моего существования, хотя девятый и десятый класс не так чтобы редко пересекаются, и их ученики не так уж чтоб редко сталкиваются друг с другом. И да, конечно же, я как всегда пускаю слюни на то, до чего не дотягиваю по всем параметрам.
Ах, Миша, Миша...
(держи карман шире, Бу.)

зют.

---

Танцующая. Просто дизайн нового и очень странного персонажа.
В карандаше:

Прикидка цветов, которыми я её раскрашу:

---

Как улыбается Аркхем

Сейчас будет раздача слонов и материализация духов.
Просто глюк. Я очень им недовольна. Могло бы получиться гораздо лучше, и красивее, и атмосфернее.

Автор: Rapier ака марронье
Название: "Как улыбается Аркхем"
Рейтинг: нет
Пейринг: нет как такового
Жанр: по-моему, жутчайший АУ.
Саммари: Джокер в Аркхеме. Взгляд на это изнутри, с изнанки его сознания.
От автора: AU, AU, и ещё раз AU! Автор недоволен. Ага. Автор знает, что его раскритикуют.

Жара.
"Падаль..."
Тебе кажется, что в машину, во все щели, в полуоткрытое окно просачивается запах гари. Терпкий, тяжёлый, жаркий запах. Такой знакомый. Такой свой.
Тебе кажется, что сейчас и ты, и эта чёртова машина - всё сгорит к чертям, вспыхнет, взлетит на воздух. Харви Дент на переднем сиденье и шестёрка Харви Дента рядом с тобой так не думают. А может быть, это и было кульминацией их плана-идеи-безупречной стратегии.
В любом случае, тебе обидно будет умирать так: с руками, стянутыми бечёвкой до красновато-розовых рубцов, до ноюще-жгучей боли, с грязным, горьковатым на вкус явно от одеколона носовым платком, которым завязан твой рот.
Дент повторяет - "падаль", и ты зябко ёжишься, хотя за эту секунду воздух в машине стал невыносимо горячим. Он не может увидеть, как ты облизываешь губы - судорожно, мелко-мелко, по-кошачьи - он не может увидеть ничего, кроме напускного ледяного спокойствия. Харви даже не может увидеть того, ЧТО ты прячешь в это спокойствие. Харви вовсе не проницателен.
Тебе вовсе не страшны Дент и его шестёрка, ты глубоко плевал на пистолет Дента и ещё одно дуло у своего виска, просто...
...здесь становится горячее.
Жарче.
Невыносимо.
Пепельные струйки дыма. Клубятся где-то под потолком, покрывая копотью светлую, кремово-бежевую кожу, которой обит салон машины.
Запах гари всё сильнее, всё назойливее.
Где твоя взрывчатка? Где...

В первую ночь Джокер просыпается с рваным вздохом - глотая горьковато-кислый, отдающий просроченными лекарствами воздух Аркхема, и когда он окидывает взглядом больничные стены, голые ровные больничные стены, полоску желтоватого света из дверной щели на полу, клоуну на секунду чудится ТОТ запах.
Аркхем в огне. Доносящиеся откуда-то из корридора в палату равномерные звуки часов измеряют его тишину. Раздражают. Глаза слезятся. В висках - гудящая и пульсирующая боль. Пара нелепых, скованных и исковерканных смирительной рубашкой движений. Вскоре Джокер засыпает снова.

...только... чернота.

Куклы и мыши, мыши и фарфор.
У Харлин Куинзель стеклянно-голубые глаза, и тебя раздражает, БЕСИТ, когда она смотрит на тебя ТАК. Она всегда смотрит на тебя ТАК. Не мигает. Когда она слушает тебя, всю ту милую околесицу, которую ты несёшь в её присутствии, её зрачки расширяются.
У Харлин Куинзель глаза небесного, отвратительно эталонного, правильного цвета, и она смотрит на тебя со странным, болезненным обожанием. Тебе противно не это. От неё веет чем-то... тошнотворно-сладким. В её движениях, в том, как она облизывает свои губы, в её волнении, в том, как она говорит, как она держится. Господи, да она просто хочет трахнуть тебя. Грёбаная нимфоманка. Её губы чуть припухли. Влажно блестят. Сейчас она облизнёт их в очередной раз. Пока что она внимательно слушает тебя.
Грёбаная, грёбаная... кукла.
Однако, тебе кажется, ты бы мог её использовать. ТЕМ более, что мысль о побеге кажется тебе сейчас отличной идеей.
Твои мысли прерывает хлопок оконной рамы. Звук разбитого стекла. Кукла не замечает, она замирает, её глаза широко распахнуты, а рот приоткрыт. Ты оборачиваешься на шум, затем - переводишь взгляд на противоположную окну стену. Красные капельки, ореол мелких брызг, красных капелек, бордовых капелек, капельки впитываются, капельки сохнут, капельки стекают на пол, капельки исчезают. Кровь капает и исчезает с клочка чёрного плаща, пришпиленного к стене ножом. В этом ноже ты узнаёшь свой.
Где-то за твоей спиной ты слышишь грохот, но ты не оборачиваешься, мелодичный звон осколков, ты не хочешь на это смотреть. Где-то за твоей спиной аспирантка Харлин Куинзель, куколка Харли, Харли Куин, остолбеневшая, застывшая, падает на пол и разбивается, как фарфоровая кукла. На тысячи осколков.

Второй ночью пробуждение не настолько болезненно. В этот раз жара сменяется холодом сквозняка. Джокер беседует сам с собой всю ночь - оставшуюся до утра пару часов, тихим шёпотом.
Он шепчет о том, как ненавидит себя, как мистер Джей ненавидит Джека Напье, но Джек Напье уже мёртв и Джокер вовсе не страдает раздвоением личности, а утром Харли, Харли-Грёбаная-Кукла приходит поговорить с ним, и Джокер сочиняет специально для неё ещё одну историю: достаточно убедительную, чтобы поверить, достаточно грустную, чтобы испытать жалость, достаточно фантастичную, чтобы немного сойти с ума.

Как улыбается Аркхем.
Тебя зовут Джек, и тебе недавно исполнилось семь лет. Твоя мать - сухопарая блондинка с волосами, похожими на клок сена, её ладони - широкие и грубые, на скуле лиловеет синяк, а запястья - тонкие, точёные, кукольные. Сейчас она старательно трёт тарелку полотенцем, вытирая, а ты сидишь за столом с грязной кружкой чая. Узор на кружке складывается в летучих мышек, и тебе хочется верить, что тебе ещё семь лет, и для тебя не существует особой головной боли, под названием, нет, под именем "Бэтмен".
Твой отец снова пьян, как и во все эти вечера. Ты не видишь, как он заходит на кухню, что стало с матерью - ты не видел, следующая картина перед твоими глазами - его лихорадочно блестящие глаза, блестящие опасным блеском, блеском нефтяной плёнки, блеском капель абсента, блеском лезвия ножа, нож.
Он хочет сделать тебе улыбку.
Ты видишь только глаза своего отца. У него нет лица, вместо лица - маска, чёрная маска, это кевлар. Чёрная остроухая маска. Ты видишь только его глаза и улыбку. Ты не уверен, что это его глаза и улыбка: с таким же успехом они могли бы принадлежать и Бэтмену - кому угодно. Кому угодно, ВКЛЮЧАЯ Бэтмена.
"А чего это ты такой серьёзный? Давай, мы заставим тебя улыбаться!"
И за секунду до пробуждения ты понимаешь, что это - одна из твоих историй, одна из тех историй, которые ты искуссно сплёл, одна из тех историй, что забывались сразу же, одна из тех историй, которые ты считал ОДНОРАЗОВЫМИ.

Все эти сны, считает Джокер, всё это - лишь Аркхем. Отголоски Аркхема. Эхо в его сознании, отголоски. Лишь то, как Аркхем пытается проникнуть в него, и клоуну отчаянно хочется НЕ СПАТЬ.
Только НЕ СПАТЬ. Джокер не будет спать, чтоб им пусто было. Не будет.
А все следующие ночи он молча смотрит немигающим взглядом куда-то в одну точку, одну абстрактную несуществующую точку, он ждёт конца ночи, возможно - утра, но для какой-то части Джокера концом ночи знаменуется визит Харли Куин: он говорит ей всё больше, и чем больше Детка, Девочка-Грёбаная-Кукла верит ему, тем дальше отступает то, наедине с чем он остаётся ночью.

Дикая Карта не спит никогда. Никогда, никогда, никогда...

@темы: джокер

---

Я снова написала фанфик. Это 30 Seconds To Mars, небольшое размышление о том, что, скорее всего, Тим Келлехер уже уволен, и что же мешает ему высказаться, и что же мешало ему в группе, вернее, КТО.

Одержимы, как мы. Я - тобой, ты - всеми теми, кого ты считаешь самыми важными, самыми дорогими для тебя людьми. Дым изящными спиралями-узорами, беспорядочными линиями, полупрозрачными, туманно-сероватыми струйками вылетает из моих лёгких, дым, я выдыхаю его, чувствуя кончиком языка противный, ставший уже чем-то постоянным и привычным, привкус крови - мои губы искусаны настолько, что я полагаю, следующий поцелуй повлечёт за собой смерть от болевого шока. Не с тобой, нет.
Хотя из тех немногих моментов, которые я провожу с тобой, в половину из этих моментов, в пятидесяти процентах случаев я хотел бы умереть на месте.
Нет, не так. Исчезнуть.
Это немного не в моём стиле - жаловаться на жизнь.
И именно поэтому, когда я немигающим взглядом наблюдаю за тем, как ты красишься у зеркала ванной, от усердия высунув язык, я молчу.
Ни звука.
Меня нет.
Это забавно - когда красота достигается ТАК, такими способами. Когда сделать твои глаза ярче и выразительнее способны несколько жирных, ярких линий карандаша, когда что-то, что обычно считают неуловимым, что-то, что придаёт твоему лицу немалую толику очарования - это всего лишь пудра плюс тональный крем, это охренительно забавно - два факта.
Первый факт - это то, что я люблю тебя таким невзрачным, некрасивым, когда ты один, когда ты просыпаешься утром, когда ты просыпаешься с похмелья, когда ты спишь, когда ты старательно, раз за разом, повторяешь в студии одну и ту же партию до полного задрачивания, когда ты серьёзен и сосредоточен.
Второй факт - я так же любля тебя таким ярким, жарким, сумасшедшим, когда ты вместе с НИМ и его братом, когда вечер, и он уже успел накрасить тебя, и ты пьян, и это даёт тебе право заигрывать и с ним, и с его братом, и с Девочками-Из-Эшелона, когда эти девочки стайкой окружают тебя.
Как угодно. Чёрт возьми, как угодно.
Просто потому, что это одержимость.
Как попало, потому, что мы трахаемся в нашей гримёрке, это есть как попало - ты никогда не остаёшься доволен, а я всегда кончаю слишком рано.
Чарльз Мэнсон назвал день конца света "Helter-Skelter".
Да, конечно, я не удивлюсь, сука, я не удивлюсь, почему после секса ты всегда такой отстранённый, почему ты съёбываешься куда-то из комнаты, куда-то к НЕМУ, или к его брату - вот уж кто тебя удовлетворит.
В конце-концов, это тебя ни к чему не обязывает.
А почему я пишу об этом сейчас, в настоящем времени? А почему я пишу так, как будто это есть и продолжается, если это всего лишь БЫЛО?
Почему я пишу об этом сейчас, когда я больше не работаю с вами, и когда закончился срок действия контракта с НИМ?
Прошлое - забыто.
Я надеюсь, ты поймёшь меня.
Извини. Вырвалось. Это бред. Ещё раз извини.

Он выдыхает, этот вздох - нервный, он смотрит на экран монитора - беспокойно. Сигаретный дым рассеивается где-то под потолком.
Спину покрывают капельки пота, потеют ладони, и несвежая майка кажется чем-то потрясающе мерзким, чем-то отвратительным и неприятным. Он окидывает письмо оценивающим взглядом и задумывается на секунду.
Он слышит лай собаки, доносящийся из корридора их с Бритни небольшой лос-анджелесской квартиры. У них НЕТ собаки. Он слышит звук того, как ключ поворачивается в замочной скважине. Бритни обещала задержаться и вернуться к вечеру.
Он возвращается к письму. Что-то решив, медлит мгновение, затем выделяет текст и стирает. И перед тем, как нажать кнопку "отправить", он пишет:
"Привет. Как у тебя дела? X)))".
А когда он кликает по "отправить", все его мысли складываются в одну, рой его мыслей на секунду рассеивается и складывается в единое целое. Одна мысль. Одна.
"Есть вещи, о которых ты будешь молчать всю ночь. Есть вещи, о которых ты будешь молчать всю жизнь. Есть вещи, в которых ты не признаешься никогда. Даже самому себе."

И да, ещё фото с мероприятия, которое зовётся днём рождения отчима. Хм...

---

09.02.2009 в 03:41

Пишет  JOKER man:

оно

---

"Dear God, please, kill them all. Thank you"

Почему двух моих очень хороших подруг, замечательных, добрых-светлых-позитивных и далеко не глупых людей в моём классе считают блатными мажорками?
Я не знаю. Но меня раздражает, когда наши закомплексованные (к тому же, толстые и некрасивые) отличницы-неудачницы начинают поливать грязью Дашин макияж (причём, люди не умеют краситься), обзывать её гламурной кретинкой с завышенным ЧСВ (ага, гламурные кретинки обязательно должны выступать ПРОТИВ гламура), и вообще, орать, что они все такие живые-настоящие, а Даша и Настя - тупые гламурные куклы-козы.
Зависть - отвратительное качество, и я им не собираюсь советовать что-то менять в себе, учиться нормально одеваться, общаться с людьми, краситься, прочесть что-то кроме школьного учебника, послушать что-то кроме Города 312...
Пусть они и дальше продолжат поливать людей грязью за спинами, и я выскажу им в лицо всё, что накопилось. Не сдержусь.
Как бабки на завалинке, ей-богу...
НИКОМУ не позволю оскорблять своих друзей. Голову кому угодно за них отгрызу.