[марронье]

Антология слэша по Фолл Аут Бой. Выбрано только то, за что мне не стыдно, но это вовсе не значит то, что все эти фики я считаю гениальными. 2007 - вообще эпоха фанюческих соплей.
Она будет обновляться.
2007:

Автор: Rapier
Название: Love is... a bitch. (Сука-любовь)
Статус: закончен
Размер: мини
Пейринг: Pete Wentz/Joe Trohman
Жанр: Angst, Horror, PWP, Slash, POV, Songfic.
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: Пит и Джо принадлежат самим себе.
Саммари: Любовь - сволочь. Но когда она заставляет тебя влюбиться в вампира, то она - сволочь в квадрате.
Предупреждения: однополый секс, cамокопания, в дальнейшем - нецензурная лексика.
От автора: Фикшен - написано по мотивам клипа A Little Less Sixteen Candles A Little More "Touch Me". ФОБы представленны ИМЕННО ТАКИМИ, какими они были в клипе.

Неоново-голубая луна освещает твоё стройное, накачанное тело. Обычно немного смугловатая, твоя кожа в этом холодном, серебристно-небесном свете кажется фарфорово-белой,ещё больше напоминает мне вампиров. Хотя, конечно, так глупо вспоминать о работе в редкие минуты свободы. Работа? Какой парадокс... Я убиваю вампиров, любя одного из них. А ты?... Ты борешься с ними, ты ненавидишь их, но ты один из них. Жизнь, будто безумный кукольник, играет со своими марионетками в игры, на кон в которых поставлены жизнь и смерть. И любовь... Чёртова любовь. Именно любовь заставила меня тогда... Да, впрочем, уже это и не важно. Важно лишь то, что мы пали её жертвами, Пит. Хотя и ты всегда был бесчуственным бревном, и я считал романтику опиумом для народа, выдумкой сопливый подростков. И тем не менее мы недооценили убийственную силу этой чёртовой любви. Говорят, она зла. Я же могу сказать, что впридачу коварна, непредсказуема и..беспощадна. Даже самое, наверное, хитрое и опасное вампирское отродье не сравнится с ней... Помнится, мы ещё очень давно цеплялись друг за друга странными взглядами, лишь потом, через два месяца случилось то, что свело нас друг с другом... Вернее, мы и раньше были друзьями, но после этого стали гораздо ближе друг другу. Помнится, тогда у нас закончилась вся "искуственная" кровь, весь этот мерзкий, багровый суррогат, что помогал тебе хоть как-то уталить твою дикую жажду. И никто не знал, когда она появится наконец - через полгода, через год... Ты сходил с ума, но ты угасал...Не мог спать днём в том ящике, пародии на гроб, бросался на других вампиров, кому не повезло стать нашими жертвами, чуть ли не рвал их... и, как издав разочарованный крик, понимал... Понимал, что ничего не сможешь получить. Ты слабел с каждым днём, тебе нужно было хоть что-то... Хоть что-то, хоть немного... Я помню своё решение - даже сейчас не решусь назвать его глупостьюным.Под недоумённые взгляды Энди и Патрика резанул остро наточенным ножом со всей силы, глубоко, чуть ли не до кости по руке... Кровь медленно стекала с неё то багровыми, то ярко-ялыми струйками. Я протягиваю к тебе руку. Ты понимаешь намёк, вдруг припав к ней жаркими,спёкшимия и(вот странно) такими нежными губами, жадно, не желая отпускать. Я незаметно морщусь от боли, и, кажется, ты не заметил этого. Ведь твоё состояние можно приравнять к аффекту, а тебя к наркоману после ломки. Длительной, очень длительной ломки. На мгновение ты теряешь над собой контроль, твои клыки вот-вот могут сомкнуться на моих венах, но ты не делаешь этого - не поддаёшься инстинктам. Ведь вампиры - не животные. Я уже не задумываюсь над тем, что делаю, я ни о чём не жалею - будто в трансе. Ты вдруг отрываешься.
-Не надо... больше не надо...- глаза будто застлал кровавый туман, но по щеке скатывается одинокая слеза. Ради чего ты это делаешь?...
Я помню, как на следующий вечер, хотя же почти и позднюю ночь, ты позвал меня поговорить.
-Джо, кретин ты, идиот, не смей больше даже думать об этом!- ты взволнован, тебе будто стыдно за себя.
-Почему?... Почему я не могу помочь тебе?
-Да потому, что я...- ты осекаешься,- я... я не хочу... чтобы ты рисковал...- ты прячешь взгляд, явно что-то недоговаривая. Я смущаюсь.
-Джо?... Я идиот, потому, что поддался. Что я могу сделать для тебя? За это?...
-Ничего. Забей.
-И всё же?...
-Не заморачивайся по этому поводу. Сколько раз ты меня спасал? Я до сих пор у тебя в долгу. - я слабо улыбаюсь.
Вдруг ты разворачиваешься и прижимаешь меня к себе, накрывая мои губы резким, властным поцелуем. Я, признаться, немного опешил. Твои руки поглаживают мою спину, наши языки сплелись в бешеном танце... Твои клыки совсем легонько, игриво покусывают мою губу. Я не сопротивляюсь - безвольно повис в твоих руках, желая, чтобы это никогда не кончалось. Вдруг ты отрываешься от моих губ, начиная нежно целовать шею. Шею? Странно, Пити, что ты не сдержался. Я тихо постанываю от наслаждения, слова протеста застыли на моих губах, так и не успев сорваться в бездну ночи. Ты заканчиваешь поцелуи, будто заволновавшись и внимательно смотришь мне в глаза.
-Пит, не надо. - как я только нашёл в себе силы сказать это!?
-Но ты же этого хочешь, не так ли?- ты возбуждён,ты почти шипишь,соблазнительно облизывая губы язычком.
-Пит?!
-Конечно же, ты это хочешь... Только не сознаёшься. - ухмылка скользит по твоему лицу будто ночная тень. Ухмылка довольно кота. Чеширского Кота, помнится. Твои руки забираются под мою куртку, ты крепко прижимаешь меня к себе, пытаясь раздеть.Пытаясь? Ведь снова ты не встречаешь сопротивления. Куртки летят напол, ты нежно целуешь мою грудь и вдруг начинаешь поглаживать и щекотать языком маленькие, уже успевшие затвердеть соски, уделяя им особое внимание. Легонько покусываешь, нежно обводишь языком, целуешь, сжимаешь... Я уже не сдерживаю себя и негромко постанываю от возбуждения, уже инстинктивно прижимая тебя к себе, не желая отпускать. Возбуждённые достоинства уже выпирают у нас из штанов. Однако, как пошло... Ты нежно облизываешь меня чуть ниже, прокладывая по моему животу вниз влажную дорожку - я надавливаю на твою голову в предвкушении... Расстегнуть мои штаны, естественно, не составило для тебя никакого труда - ты стаскиваешь резинку моих трусов вниз, призывно приоткрывая губы и впуская в рот мой уже до предела возбуждённый член. Ты сжимаешь на нём губы, щекоча языком головку моего достоинства,облизывая его по всей длине. Пит, и где только ты успел этому научиться? Ты что-то невнятно шепчешь, начиная усиленно сосать и успевая при этом ласкать меня руками,то нежно поглаживая, то сильно сжимая, то легонько щекоча, осторожно надавливая своими длинными тонкими пальцами... Проходит ещё пять минут и я бурно кончаю, заливая тебе жемчужно-белой в лунном свете спермой всё лицо и попадая в рот. Какая гадость. Однако ты облизываешься, мило улыбаясь.
-Джо, ты не хотел бы...чего-то большего? -на его лице появляется похотливая улыбка, граничащая с чем-то большим, чем простая и омерзительная в своей прямолинейной лукавости похоть. Любовь?... Нежность?... Я в бессилии опускаюсь на старый, видавший виды диван, ты следом, устраиваясь на боку и кладя мне голову на плечо.
-Пит... С какой радости ты это сделал?
-Я не говорил, что люблю тебя?- ты снова прячешь взгляд, быстро одеваясь и пытаясь скрыть своё смущение.
-Нет.
-Значит скажу это сейчас."Я-тебя-люблю" и бла-бла. Правда.
-И...давно? - банальнейший вопрос. Я просто слишком удивлён чтобы сказать что-нибудь другое.
-Я сам не знаю.- он отворачивается, очевидно больше не желая говорить на эту тему.
Мы засыпаем, так и не успев объясниться в любви взаимно, из чистой формальности, глупого неписанного закона, ставшего прописной истиной для дураков. В следующее полнолуние нам предстояла бессонная ночь охоты на вампиров - ты хищно улыбался.Пит, полнолуние всегда было твоим... звёздным часом?... Ты стал каким-то странным... местами отрешённым, местами слишком жестоким. Я помню, как ты чуть ли не расчленил ту девчонку-вампиршу, набросившуюся на меня с безумным визгом. Она не виновата - она лишь тварь, уготовленная на убой. С чего это вдруг в тебе взыграла ТАКАЯ жажда крови? Я бы и сам с не справился, но ты... Все мы прекрасно помнили, как ты буквально расшвыривал её внутренности по сторонам. Мерзость. И, что самое интересное, ты расправлялся так же почти со всеми, кто пытался напасть на меня. Вот уж действительно как свирепое животное. Потом уже, после этого, я ощутил что-то, что наверное ощущаешь ты. Любишь давно, не знаешь, сколько уже времени любишь... Как будто бы вечность. Вечность в реальности оказывается двумя жалкими днями.
****
От воспоминаний меня оторвало твоё прикосновение. Проснулся. А ведь странно, что вампир может спать ночью. Утомился? Не похоже - ты осторожно поглаживаешь языком моё плечо, щекоча его, будто вырисовывая на нём странные узоры. Я нежно прижимаю тебя к себе за талию - ты игриво смотришь на меня горящими глазами. Не говоря друг другу ни слова, мы сплетаемся в жарком поцелуе. Я снова обвожу языком острые клыки, не выдвинувшиеся до конца, зарываясь пальцами в твоих волосах. Твой язык скользит по моему нёбу. Наверное, лишь нехватка воздуха мешает нам слиться в этом поцелуе навечно. Оторвавшись, прерывисто дыша, ты ложишься на диван, призывно, возбуждающе смотришь мне в глаза, чуть раздвинув ноги. Пухлые губы соблазнительно приоткрыты.
-Пит, ты точно хочешь этого?...- неуверенно спрашиваю я.
-И чем быстрее... тем лучше... - сбивчиво шепчешь ты.
-Прямо так, сразу?...
-Да. Жёстко и сильно...
-Как хочешь. Ты сам напросился... - усмехаюсь я, расстёгивая его штаны. Вскоре мы уже абсолютно голые, я начинаю входить в тебя - резко, сурово, жёстко, как ты и хотел. Чтобы не кричать от боли и удовольствия, ты вцепился зубами в подлокотник дивана. Да и у меня, по началу, возникают далеко не приятные ощущения - немного больно, член двигается в тебе рывками... И вдруг у меня будто срывает крышу - я теряю над собой контроль, со всей силой вколачиваясь в тебя, ты не можешь сдержать стоны... Я, вскрикнув, кончаю. Ты - следом. Я нежно, устало прижимаюсь к твоему плечу, затем кладу голову тебе на живот. Интересно, о чём в первую очередь подумают Патрик и Энди, увидев нас вместе в таком виде? Плевать, о чём подумают. Наверное, о том же, о чём должен был сейчас думать я. О том, что заниматься любовью с парнем - противно. Но тварь по имени любовь заставит делать и не только это... Хотя я и не должен роптать на неё. Хватит уже бороться с собой... и с ней. Мне не выйти победителем, да это и бессмысленно... Я засыпаю, не обратив на эту мысль внимания. Сквозь сон я чувствую, как ты встаёшь и уходишь куда-то, накрыв меня то ли одеялом, то ли плащом и нежно потрепав по щеке. Я уже не задумываюсь ниочём. Я уже не ставлю этой чёртовой любви барьеров из-за того, что ты - вампир. Я уже не задумываюсь о завтрашнем дне. Любовь... Сука-любовь, но я ни в чём её и не виню.

Автор: Rapier
Название: Your Perfect Nightmare
Статус: закончен
Размер: мини
Бета:в поисках
Пейринг: Pete Wentz/Joe Trohman
Жанр: Romance
Рейтинг:PG
Дисклеймер: Принадлежат друг другу и сами себе.
Саммари: твой идеальный ночной кошмар... какой он? Это ничего не значит.
От автора: это чистый ПВП и это минифик с упором на романтику.

Он крадучись, почти без единого скрипа отворяет дверь. Неслышно, как будто чёрный кот вальяжно ступает своими мягкими лапками по паркету. Лишь то ли лёгкий шелест, то ли дуновение ветра, едва заметное, эфемерное.
Пит приоткрывает дверь, вглядываясь внутрь, в темноту комнаты нежно-влюблённым, ласково-тёплым взглядом. Такого взгляда не бывает у вампиров… но тем не менее он был. Стеклянно-карие льдинки его глаз, они будто бы оттаивали, становясь золотисто-шоколадными, они как будто бы теряли всю ту холодную, спокойную, расчетливую, но непредсказуемую, неудержимую ярость. Странно. По крайней мере странным было именно то, что они оттаивали так быстро… стоило Питу лишь увидеть Джо. Поймать Его взгляд, Его улыбку, держать Его руку, взять в свою и сжать, чувствуя Его тепло. Вэнтц невольно залюбовался спящим Джо, улыбаясь, обнажив сахарно-белые клыки. Вампиры и люди. Разница есть. И в то же время её будто бы и нет. Разница – всего лишь каких-то несколько лет, всего лишь наличие клыков и биение сердца. Тонкая и почти что прозрачная грань между ними, между Питом и Джо, между вампиром и снайпером. Но будь она хоть и сгустком тумана, эту грань не пересечь. Через туман тоже порой бывает трудно пройти, а порой невозможно.
Джо слегка сжимает тонкую белую ткань наволочки длинными тонкими пальцами. Тёмные, опущенные, пушистые почти по-девичьи ресницы чуть подрагивают. Их пушистость Пит замечал, бросив порой лишь один взгляд Троману в глаза. Он замечал в любимом только лучшее. Он верил. Во что?… Пит не знал и сам. Надежды на то, что любовь ещё возможна. В любом случае, он не был противен Джо. Троман не то что бы любил его – лишь наивно не догадывался об этом. Просто позволял Питу быть рядом. Просто позволял Питу любить его, всего лишь не отнимал у Вэнтца ни шансов, ни надежды, но и этого было более чем достаточно. Тварь и человек? Человек и его вампир? Вампир и его человек? Всё равно. Да и к чему сравнения?
Тёмный шёлк кудрей разметался по подушке. Тяжёлое, сбивчивое дыхание, беспорядочное, хаотичное движение руки во сне.
-Нет… не надо…
«Спи, малыш. Я буду охранять тебя от кошмаров. Всегда. Я обещаю.»
Джо сдавленно стонет в подушку, затихая. Дыхание медленно становится ровным, но это так не похоже на постепенно распрямляющуюся кардиограмму. Жизнь и смерть, а на практике, в процессе, они почти одинаковы.
Розовые губы чуть приоткрыты, чуть припухли, прикушенные во сне. Пит еле сдерживает желание впиться в них, целовать, целовать нежно и страстно, до потери пульса, до нехватки воздуха. Всё потом.
Пока Джо спит. И ничто не посмеет помешать его сну.

2008:

Автор: Rapier
Бета: нед
Бэндом: Fall Out Bot
Пэйринг: Пит Вэнтц/Джо Троман
Рейтинг: NC-17
Жанр: пвп
Размер: драббл, то бишь микрофик. Оч-ч-ень маленький фик=)
Статус: закончен
Саммари: Пит любит лизать гитару Джо... и ещё кое-что.
Дисклеймер: Пит (с) его мама, Джо аналогично.

Темно, сцену освещают желтовато-красные прожекторы.
Flashing lights.
Я даже и не ожидал того, что ты сделаешь сейчас - ты редко бываешь НАСТОЛЬКО непредсказуем. Но мне приходится сделать вид, что это очень смешно и подыграть, когда твой язык скользит по струнам моей гитары, когда твои губы так соблазнительно приоткрыты, чуть влажные и блестящие. Опять красился? В твоём стиле. Я ловлю себя на том, что загипнотизированно, как удав на кролика, смотрю на твоё лицо. Какого чёрта ты решил облизать мою гитару, это что, намёк?
"Да, это намёк," - выражение твоих глаз, немного хитрое, немного игривое и то, что ты уже почти что раздеваешь меня взглядом намекают только на одно: сегодня вечером меня ждёт продолжение, и... что подсказывает мне, навязчивая мысль проникает в сознание: ты умеешь лизать не только мою гитару, далеко не её одну.
Так и оказывается. Убеждаюсь в этом я через несколько часов, ощущая, как твой язык, дразня, скользит по моему напряжённому члену, облизывая, щекоча языком головку, обводя ствол по всей его (немалой, кстати) длинне...
В этот момент я не могу сказать ничего даже из того, что обычно говорят во время секса - "ах, о да, сильнее " и тому подобное. Чёртов Вэнтц, ты заставляешь меня снова выгибаться, нечленораздельно, мягко стонать, и, под конец... просто трахать тебя в рот. Ты глумливо улыбаешься, мягко целуя головку моего члена, и, тут же, совсем небольно её покусывая. И кончив тебе в рот, глядя, как жемчужно-белёсая жидкость стекает по твои губам на подбородок, как ты самодовольно и соблазнительно улыбаешься, я убеждаюсь: да, ты можешь лизать не только мою гитару, да плевать что, ты просто умеешь это делать...

Автор: Rapier
Название: Zeitgeist
Статус: закончен
Размер: мини
Бета:в поисках
Пейринг: Джо, лёгкое умоминание ПиЖо
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Дисклеймер: все принадлежат самим себе.
Саммари: о вреде Пит Вэнтца и пользе Тима Бартона.
От автора: писалось на основе собственных ощущений от свадьбы Пита и Эшли.
Предупреждение: не рекомендуется читать фанатам Пита.

Он почти не заметил, как изменился. Главное, что он всё же менялся. Менялся окончательно и бесповоротно.
В этот день мир для Джо, его мир, его жизнь, тёмные уголки его сознания, самые потаённые фантазии, всё, о чём он едва ли не кричал на каждом углу и что тщательно хранил от всех - его мир рухнул.
The day I found myself is the day I died...
Умер ТОТ Джо, умер. Жизнь? Сначала - только на автопилоте... Троман жил лишь ненавистью к тому человеку, расцветил его жизнь в оттенки гризаиля - чёрные, серебристые, белые, грязно-серые. Такие тусклые и холодные. Он жил ненавистью к Питу.
"Когда-то ты сделал меня счастливым. Зачем теперь ты снова делаешь меня несчастным? Зачем?"
Нет, Вэнтц не предал... он просто выбрал другой путь. А другой путь - это предательство. Предательство по отношению к лучшему другу. Предательство по отношению к тому, кому он был нужен, для кого был и солнцем и воздухом, и слезами, и радостью. А теперь стал болью.
"Я любил тебя, сволочь."
Пит стал его болезнью, его шрамом - болящим, ненавистным и привычным. Любовь ушла, осталась лишь привязанность.
В глубине души Джо, самых её недрах единственное желание вырывалоcь подобно лаве: быть свободным от человека, теряющего себя. Быть свободным от того, кто с каждым годом становится для тех, кому он дорог, всё более и более чужим.
"Пит умер для меня."
И это было пусть и своеобразным, но прощанием.
В тот день Джо впервые посмотрел "Эдварда Руки-Ножницы". На одном дыхании, не отрываясь. Приковав напряжённый взгляд к экрану. Жалея Эдварда. И на душе остался неприятный осадок: на сколько же мерзок бывает мир... ровно настолько, сколько мы можем страдать и терпеть.
Затем последовали "Эд Вуд" и "Сонная Лощина". Просто потому, что Тим Бертон тонко, умело, словно паук сети, свил то, что было сейчас Джо нужно. Сейчас, как никогда.
А ещё он плакал над "Крупной Рыбой".
И мечтал рассыпаться на тысячи светлячков и исчезнуть - как в "Трупе Невесты".
И расправиться с Питом, перерезав ему глотку бритвой - как в "Суинни Тодде".
Панк-рок сменили AIDEN и Мэрилин Мэнсон.
Новый мир был сотворён.
Джо искал то, что вылечило бы его. И он нашёл для себя Эдгара По, затем же - Говарда Лавкрафта. И бледное лицо Эми Ли, её холодные, льдисто-голубые с серебристым отливом, по-кошачьи смотрящие глаза, длинные, чуть вьющиеся, чёрные как смоль волосы... Троман уходил от того, что его окружало - ещё дальше, ещё бёзнадёжнее. Не оглядываясь назад, не ища обратного пути. Он любил других. Он БЫЛ другим.
Джо смеялся над собой прежним. Джо-старый против Джо-нового. Верящий в то, что экстази и марихуана расцветят его жизнь против того, у которого строчка "Has no one told you: she's not breathing... Hello..." стала строчкой всей жизни.
И может быть, когда-нибудь Пит, Патрик и Энди спросят его, что с ним.
И Джо ответит: "я счастлив".
Ведь он уже давно на Fall Out Boy, он уже давно не мальчик-выпавший-из-жизни. Он - тот, что уже не под каблуком у Пита Вентца.
Он жив сам по себе.
Zeitgeist. Дух времени, а время меняет всё.
это было, вашу мать, нахрен тупо, готично и пафосно.

Автор: Rapier
Название: Disturbia
Рейтинг: PG-13
Жанр: сонгфик, написано под впечатлением одноименной песни и клипа Рианны. Клип вызывает ассоциации с грязными танцами под ЛСД.
Предупреждения: наркотики
Саммари: Пит под экстази, и Джо точно знает одну вещь
От автора: не рекомендуется читать поклонникам Вэнтца - автор стебался над ним весь текст.

Disturbia...
Пит танцует. Нет, не танцует, двигается в такт музыке. Или же просто трясёт задницей, изредка бросая на меня косые взгляды.
Не нравится мне всё это, ох как не нравится...
И бёдра Вэнтца, которыми он покачивает так соблазнительно, вот точно ведь в ритм попадает... Идеально так точно, до малейшего удара этих маленьких синтетических барабанчиков. Или драм-машины.
Я не Энди, мне пофиг.
И руки его, худые, татуированные, трясущиеся. И чёлка, к потному лбу прилипшая, да и всё лицо у него липкое, а тональный крем смазался.
Нет, я ему никогда в глаза не смотрю, но зрачки расширены, а сами глаза... затуманены, что ли?
Никогда не видел его таким. Ей-богу, меня это пугает.
Даже, когда мы пять лет назад гашиша обкурились, и за Патриком по его дому гонялись, наспор пытаясь штаны, да и кепку заодно с него стащить.
Странно это.
Он сейчас больше всего на ромеровских зомби похож. Бледный, отрешённый... одержимый чем-то.
Какой дъявол в тебя на этот раз вселился, Вэнтц?
Надеюсь, мы обойдёмся без экзорцизмов с применением крепкого пинка, подставлением головы под струю воды ледяной, и алка-зельцера потом?
А он попой крутит. Соблазнительно так. Ему бы ещё босоножки для стриптиза, такие на толстом каблуке прозрачном сантиметров в двадцать и с ремешками блестящими виниловыми. Ему бы пошло.
Тем более, что ноги Вэнтц бреет.
И вот я даже не дрогну, когда он губы свои облизнёт, укусит, посмотрит на меня так томно, своими глазищами укуренными полубезумными, нет, мне плевать, что крышу ему от крэка сорвало настолько, что уже под Рианну танцует, нет, мне плевать, что блэкберри свою он разбил об стенку после пятой смс своей Эшли беременной, и что я, впрочем-то, ревновать должен, а уж если Патрик нас увидит...
Нахуй Патрика.
А кстати, хорошая идея. У него, во всяком случае, есть за что подержаться.
Только сомневаюсь, что Стамп оценит подобный ход моих мыслей. Он у нас убеждёный ге-те-ро-сек-су-ал.
Баб любит, в общем.
Один ты, Джо Троман, придурок, наркоман, педераст и извращенец, значится?
А, нет, в обществе придурочных метросексуалов с гомосексуальными наклонностями мне ещё Пит компанию составляет.
Your mind is in disturbia...
А точно, кстати, обезьянка подметила.
Вечное состояние Пита.
И снова бросив взгляд на облепившую его тело несвежую майку, серую, уже почти чёрную от пота, так, что эти его обычные пошлые летучие мышки на ней выглядят ещё грязнее и пошлее, на его судорожно приоткрытые, сухие губы, и на язык, и на то, как этот грёбаный язык эти грёбаные губы облизывает и как руки его дрожат, нервно, судорожно, и как он сдёрнуть майку пытается, я понимаю:
Пит всё-таки обожрался экстази.
Вэнтц, наконец, расправился с майкой. Теперь он голый по пояс, взмокший, дрожащий. Его лихорадит.
Пытаюсь подавить внезапный лёгкий приступ нежности, и желание отмыть Пита под душем, сунуть грелку, укутать в одеяло, уложить спать, а на утро принести алка-зельцер.
Я каким-то добрым стал. Нет, не то, что бы добрым... гуманным.
И влюблённым.
-К чёрту Пита. К чёрту Пита. К чёрту Пита. К чёрту Пи...
Бормочу эту фразу заплетающимся языком как заклинание. Шаман хренов.
Хотя нет, не помогает.
Получается, что метод аутотренинга и современная психология бессильны против тараканов в голове Джозефа Тромана.
Особенно, когда замечаешь, КАК смотрит на тебя Вэнтц. КАКОЙ взгляд он бросает из-под ресниц со смазанной тушью, когда подходит к тебе по-кошачьи тихо, не забывая то ли покачивать бёдрами, то ли вилять задницей.
Особенно, когда знаешь, что точно трахнешь его этим вечером.

Автор: Rapier
Название: "Полчаса до того, как нас найдут"
Пейринг: Пит Вэнтц/Джо Троман
Рейтинг: R, за саму суть - NC-21
Саммари: вы узнаете в процессе. Я не хочу портить всё.
Ворнинг: фанатам Пита Вэнтца - НЕ ЧИТАТЬ. Романтикам - НЕ ЧИТАТЬ. Тем, кто хочет увидеть в фике хоть немного любви и нежности - НЕ ЧИТАТЬ. Слабонервным - НЕ ЧИТАТЬ. Я вас предупреждала!
Примечание: Джо, скорее всего, под марихуаной.

Ты понимаешь, что мы врали друг другу все эти шесть с лишним, нет, нет, семь с лишним лет. Ты всё понимаешь, хитрая скотина.
Когда я воровал у Эшли эти ночи с тобой в гастрольном автобусе, влажные, похотливые ночи, когда каждый раз я зарекался, что больше не посмею украсть тебя у них: у нашей группы, у твоей жены, у твоего ребёнка... у всех тех, кого ты создал и вылепил на свой вкус, ты всегда поддавался, ты верил, да, ты принимал это. Хотя ты знал, ты знал, что все мои слова утрачивали свою силу уже на утро. Что я всё равно не устою.
Срок годности моей правды теперь - одна ночь.
Перед чем я не мог устоять? Что было в тебе такого, что дурманило меня, что будоражило, что привлекало и вызывало привыкание... Почему ты - как наркотик?
Мой Питер. Мой. Мой. Мой.
Наверное, я сошёл с ума. Скажи мне. Мне не нужно ни твоё тело, ни твоя задница и жаркий рот, и умелый язык, мне не нужно твоё желание, мне не нужно тепло твоего тела... всего этого уже нет.
Мне нужен лишь ответ, просто-напросто ответ.
Больше ничего не надо.
И я обещаю тебе, что не замечу твоей показной, твоей такой искусственной тоски. Твоей игры в маниакально-депрессивный психоз. Твоей игры в наркомана. Твоих ненастоящих мук.
Пит Вэнтц - не святой. И не Чарльз Мэнсон. И не сумасшедший гений. Просто хороший актёр, он просто лицедей. Кем бы ты себя не называл, играя роль несчастного и получая жалость, играя роль дивы и получая деньги, славу, власть, играя роль мужа и получая любовь, играя трагическую роль Йена Кертиса и создавая свой собственный культ, меня ты не обманешь.
Ты - не то, что ты есть на самом деле.
Пит - личина и Пит - содержимое.
Ты даришь нам иллюзии, умная тварь. Игривая тварь. Ты любишь играть, ведь так?...
Может, это моя паранойя.
А сейчас я не попрошу тебя ни о чём. Ты не будешь правдивым со мной. Ты не ответишь.
Лгун чёртов, даже сейчас я не вижу в своих словах смысла.
Мои слова растворяются в воздухе как дым сигареты с марихуаной. Развеиваются. Как дым, выходящий из моих лёгких, они уходят куда-то далеко, и всё плывёт перед глазами, и стук в висках, и темнота, тёмные пятна. Похожи на трупные такими, какими я их видел в фильмах.
Мне осталось полчаса. Полчаса до того, как Патрик найдёт нас вместе.
И ещё полчаса прошло с того момента, как я нашёл тебя здесь, в твоей квартире, мёртвого. На полу, на мягком белом ковре, Питер.
Ты не скажешь мне, почему ты врал.
Ты не скажешь мне, почему ты умер.
Я сам найду для себя ответы.
Ветер, не врывающийся, проскальзывающий в открытое окно, терпкий и тяжёлый запах твоего одеколона, мигрень и твоя улыбка. Мечтательная. Болезненный излом губ.
Ты смеёшься надо мной?
А знаешь, ты ведь снова обманул меня.

Автор: Rapier
Название: "Казалось бы, его самого тоже не существовало"
Бэндом: ФОБ
Пейринг: Патрик Стамп/вся группа, Патрик Стамп/Кевин Стамп
Жанр: тяжёлый даркфик
Саммари: почему всего этого не могло быть, и это просто объяснение.
Ворнинг: инцест, тяжёлый ангст
От автора: навеяно четырьмя песнями Сержа Танкяна.
Сольный концерт Рапиры, шизофрения и коробка горького шоколада для любителей Сержа.

My baby, my baby,
Let me go,
And if you love me, you love me,
Let me go,
Cause I'm your brother, your brother,
Have some pride,
And now you love me, you love me,
Then die tonight...
Всё равно, это было неправильно, невозможно... это было запрещено. И если бы кто-то узнал... Патрик боится предположить, если бы...
Страшно даже подумать, о том, насколько это... Мерзко? Аморально? Неприятно? Извращённо?
Просто не суждено. Им, наверное, не стоило бы рождаться братьями. Во всяком случае, Кевин бы тогда не исчезал после одной ночи, одной ночи робкого секса, одной ночи тёплой несвежей постели, одной ночи ощущения грязной стыдливости на душе и холодной влаги вспотевших ладоней. Во всяком случае, Патрик тогда бы не терзался, даже и вовсе бы не думал на тему общественной морали, когда брат выскальзывал из-под одеяла, и, путаясь в мятых потёртых джинсах, и, возможно, не замечая тех тёмных влажных пятен на них, натягивая на себя засалившийся трикотаж футболку, одевался и исчезал за дверью, удаляясь то ли к себе домой, то ли к подружке.
Старший из братьев Стампов никогда не отчитывался.
А младший тысячи раз корил себя за излишнюю робость.
Это не было чем-то серьёзным.
"-Моя детка, детка, отпусти меня, если ты меня любишь, отпусти."
И Патрик отпускал, не решаясь попросить остаться.
Детка, детка, детка...
"-Ведь я твой братик, твой братик, имей гордость, а сейчас ты любишь меня, любишь меня..."
О гордости не приходилось даже и вспоминать. Кевин был слишком самолюбив, чтобы... принимать гордость младшего. Кевин Стамп был слишком самолюбив даже для того, чтобы терпеть какие-то её зачатки, или же отстатки, какой-то дым от этой гордости, какие-то угольки от неё, какие-то объеденные косточки с подсыхающими клочками гниющего мяса, какая-то смрадная, потемневшая кашеобразная смесь грязно-бурого цвета, с запахом тлена и разложения, как и то, во что на конечной стадии превращается труп. В этом случае трупом был Патрик-душа.
Патрик-тело получал своё секундное наслаждение, свои секунды оргазма.
А Патрик-целостный был слишком труслив.
"-И умрёшь сегодня ночью..."
Сегодня ночью это было так явственно...
Сегодня - ночь паранойи, ночь глупых страхов глупого человека, ночь терзаний моралью, ночь, за которую абсолютно ничто не изменится.
Просто пустая ночь самокопания.
"Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, лги, лги, лги!..."

Even though we cant afford
The sky is over,
I dont want to see you go,
The sky is over
Even though we cant afford
The sky is over,
The sky is over us.
С Питом всё кончилось. Отгорело. Они просто... выросли? Очерствели? Деградировали? Поумнели? Патрик не хотел вспоминать. Каждая непрошенная мысль отзывалось гадкой мокротой осадков самых худших воспоминаний.
Осадков того, как пьяный Пит орёт о том, что будет резать вены после их очередной ссоры. У него на глазах.
Патрик не помнит ни лица Пита тогда, в тот момент, ни его голоса, ни слёз на его щеках, ни того, плакал ли он вообще, и пытался ли... Патрик помнит только слова.
А остальное память вычеркнула. Осадок остался.
Они были болезнью друг для друга.
Только панацеей для Пита стала дешёвая популярность, и не менее дешёвая любовь Эшли. Чего стоит её любовь? Того же, чего и любовь девочек-фанаток. Плотское влечение, игра гормонов и дрожь тёплого ветра внизу живота от лучшей его улыбки.
Этот сладкий тягучий коктейль со вкусом "кофе-перец-шоколад" и запахом одеколона и сигарет Симпсон отравила другим желанием, желанием не в тон, никак уж не вписывающимся желанием. Жаждой славы и стабильности.
Слава, она на вкус как патока и анис. Стабильность, она на вкус как таблетки от кашля.
А панацеей для Патрика было время.
Стамп по природе своей был терпелив.
Такой же терпеливый маленький клещ, как и Жан-Батист Гренуй, как и Наполеон, как и многие другие...
И задаваясь вопросом, где же, где его животное, лидерское, дъявольское начало, Патрик находил ответ.
А ответ был прост.
Он был создан "бедной овечкой". Он был создан "ангелочком Трики, малышом Трики, зайчиком Трики".
Травоядным мясом.
Никакого компенсирующего обстоятельства и не подразумевалось.
Патрик умел и любил прощать. Он прощал, скрепя сердце, он прощал с типично американской улыбкой "ничего страшного, всё о'кей, друг".
Он простил Вэнтца, просто не видя другого выхода. Он простил себя, позволив себе пару очередных грехов.
"-Даже если мы не можем себе этого позволить, небо закончилось. Я не хочу видеть, как ты уходишь, но небо закончилось, даже если мы не можем себе этого позволить, небо закончилось для нас..."
Небо закончилось для них двоих.
Как и всё, что было кроме неба.

Love we know,
Comes from inside,
But all I want is me,
All I want is me...

Их отношения с Энди были ровно настолько же никчёмными, насколько таковым был и сам Энди. Это не заслуживало внимания. Со стороны Харли - возможность спрятаться, отвлечься, исчезнуть и раствориться, снова став незаметным. Со стороны Стампа - жалость.
Бесцельно и бессмысленно.

Don't you see their bodies burning?
Desolate and full of yearning,
Dying of anticipation,
Choking from intoxication,
Don't you see their bodies burning?
Desolate and full of yearning,
Dying of anticipation,
Choking from intoxication,
I want you to be left behind those empty walls,
Told you to see from behind those empty walls...

Джо был полосой яркого, апельсиново-оранжевого цвета на пыльно-мышиного цвета бумаге. Из всех четверых, он, пожалуй, заслуживал наибольшего внимания.
Если бы не одно "но".
Один нюанс.
Их отделял один звук - НО.
НО Джо не видел в Патрике ничего кроме "медвежонка" и "кореша".
Зачем это было нужно Троману?
Наверное, ему было бы легче не видеть Стампа таким, каким Патрик и являлся в действительности.
"-Не видишь ли ты эти горящие тела? Пустынные и полные тоски, умирающие от ожидания, задыхающиеся от опъянения?"
От этого ядовитого, от этого токсичного опьянения.
Нет, Джо не видел. Он видел свои кошмары, он видел свои страхи, он желал быть наедине со своим сумасшедствием, со своей марихуаной и своими проблемами.
Слишком самостоятельный. Слишком самодостотаточный. Автономный, существующий вне материи и мира Патрика.
Он не кричал об этом различии на каждом шагу.
Он просто существовал ТАКИМ.
А Патрик и не пытался проникнуть к нему в душу.
Стамп был слишком робок, и, не смотря на эти грешки, на маленькие и незаметные грешки, правильным.

...мораль.
...истерика.
...ничтожность.
...отчуждение.
Это были окончания его фраз, это были стыки нитей паутины, которую он плёл.
"-У паутины лжи, что я плету, такой замысловатый узор... такой интригующий..."
Его акварель: белый, кричаще багрово-красный, серый, оранжевый.
Его звуки.
Его существо.
Он сам.
Ничего и не могло быть. Это всё, все эти кусочки мозаики, осколочки, лоскутки настолько неподходили друг к другу, были настолько несочитаемыми и нелепыми, что, казалось бы, и никакого Патрика Мартина Стампа тоже не существовало.

Автор: Rapier
Название: I don't blame you for being you
Рейтинг: R
Пейринг: Pete Wentz/Joe Trohman
Жанр: ангст, тяжёлый ангст, местами - даркфик. ПОВ Джо
Саммари: никаких спойлеров. Прочтите и сделайте выводы.
Дисклеймер: они не принадлежат мне. I write lies
От автора: я попыталась написать достойный ответ прошлогодней "Суке-любви". Вышло более чем достойно, думаю.
Примечание: смс написаны с учётом грамматики Пита.

Я лежу здесь, здесь, где ты бросил меня. Тепло, твоё тепло, твой пот и почти что до эфемерности белёсо-прозрачное, мутноватое семя, стекающее по внутренней стороне моего бедра тонкими липкими струйками, подсыхающее светлой коркой - всё это испаряется, исчезает постепенно, понемногу стирается.
Я могу так лежать и смотреть в одну точку бесконечно. Сейчас я не способен на большее. Просто не способен подняться с кровати. Просто у меня нет идей насчёт того, что бы я смог сделать сейчас.
Я не хочу вспоминать о твоём лице, когда... Я не хочу снова слышать отголоски твоих слов, когда...
Я не хочу об этом даже думать.
Да и зачем?
Это не моё дело.
Не моё дело то, что нашу близость прервала всего одна трель твоего чёртового телефона. Не моё дело то, как ты побледнел, не моё дело - тот лихорадочный и сумасшедний блеск в твоих глазах, не моё дело, что ты был на грани обморока, не моё дело то, что ты подобрал свою одежду с пола, натянув её на себя, путаясь в джинсах, и, влажно поцеловав меня куда-то в область шеи, или, может, ключицы - я почти не ощутил ничего, - выскользнул за дверь.
Не моё дело то, что Эшли рожает.
Я как капризный ребёнок, я не хочу тебя отпускать. Мои собственнические инстинкты слишком сильны, когда появляешься ты. Ты пробуждаешь их...
Я не хочу делиться тобой. Ты нужен мне в постели. А то, что выше пояса, то, что клубится в голове подобно навязчивой идее и больной мысли, следует гасить чем-нибудь покрепче.
Я не хочу отдавать тебя Эшли. Я ведь знаю, знаю, что краду у неё тебя... И мне нисколечко не совестно. Совсем.
Я могу вечно ловить взглядом тени на стене, я могу вечно жаловаться на жизнь, я могу вечно признаваться всему миру в своей ненависти, когда никого нет рядом. Когда мои слова остаются наедине со мной. Когда у меня есть право на обиду. Право испытывать к себе жалость. И иногда я начинаю желать ещё одно право - право быть мёртвым без всякой причины.
Это всё таблетки. Да, во всём виноваты именно они. А может быть, не стоило мешать анальгин с солпадеином. А может быть, не стоило добавлять ещё и антидепрессанты, взятые у тебя. Я взял без разрешения, но ты ведь и не противился... Зачем они тебе? Они напоминают о прошлой жизни. Их вкус, и стакан воды, в котором они растворяются, и дрожащие пальцы, и долгая бессонница - это твоя прошлая жизнь. А для меня они стали спасением.
Вот так. Жрать таблетки и колёса, не думая ни о чём - ни о последствиях, ни о цели.
Всё вместе, это убивает боль. Боль в висках. Боль во всём теле. Тянущую боль в мышцах. Пульсирующую боль в голове. Сводящую боль между ног. И судорогу - где-то там, в груди, слева.
Моё тело кажется мне таким ветхим и хрупким. Повреждённым, уже не целостным больше. А иногда мне кажется, что я разваливаюсь.
Мои глаза уже болят от мягкой тёмно-серой, обесцвечивающей всё вокруг тени, в которую погрузилась комната с лёгким движением руки и шорохом задёргиваемых штор несколько часов назад.
Рукой я нащупываю грязный смятый ком спортивных штанов. Обычно они тёмно-красные, вишнёво-бордового цвета, с тёмным пятном кофе (кока-колы, ред булл, виски) на колене, а сейчас всё чёрно-белое. Даже я. Мне так кажется.
Я одеваю их на себя почти механически, машинально, мне важно лишь прикрыться. От чьих глаз? Хотя бы от пустоты.
В последние две недели мне начинает что-то мерещиться. Хриплый и полусонный голос на кухне, примятая чьим-то телом постель, чьи-то губы на моём плече ночью, чьи-то бёдра, прижимающееся к моим.
Моё невидимое сумасшествие.
Лёгкое свечение и резкий звук - "блэкберри" нарушает эту тихую и тёмную тишину, и я бросаю взгляд на диван, где забыл её в кармане своих джинсов, бесформенной тряпкой повисших на подлокотнике.
Подняться с постели - для меня это усилие.
Сделать несколько шатких шагов к дивану. И ослабшими пальцами достать телефон, нервно, по привычке, быстрыми рваными движениями нажимая матово блестящие кнопки клавиатуры.
"Джо я всё ещё жду меня к ней не пускают. суки."
"..."
"что?"
"ничего можешь не говорить о ней хоть секунду?"
"не понял"
"ничего ты не понимаешь. Еблан"
"ты чего?"
Я не хочу тебе отвечать. Это не опишешь по смс. Я никогда не скажу тебе, что ревную. Нет, может быть, скажу, но в момент очередной близости, когда ты будешь готов сказать "да" чему угодно, когда ты на секунду поймёшь всё. А потом забудешь.
"у нас мальчик!"
"поздравляю. сказал? а теперь иди в жопу"
"извини отойду к Эшли"
Не хочется думать об этом. Не хочется думать об этом твоём чёртовом сыне, хотя я понимаю, что мне придётся поздравить счастливых родителей с фальшивой улыбкой на лице. Не хочется думать о том, что я должен изображать бурную радость по этому поводу.
Положение обязывает.
Положение не слишком заметного гитариста группы, которую ты подмял под себя, слепил на свой вкус и по своему желанию. Положение подстилки Пита Вэнтца.
В этот момент хочется быть фанаткой из какого-нибудь сраного Манчестера, которая может порыдать в подушку, которая имеет право на отчаяние, и право на ревность, и право на депрессию, только потому, что ты даже не подозреваешь об её существовании. Но нельзя. Нельзя порыдать и забыть, и я снова ненавижу себя за то, что люблю тебя не изменичивой фанатской помесью любви и желания, непостоянной и ненастоящей, нет, я люблю тебя какой-то другой любовью. Я не знаю. Я не могу её описать. Слишком мало слов, слишком много несказанного.
Отшвыривая "блэкберри" подальше, как ядовитую змею, как виновницу всех моих несчастий, я невольно и как-то флегматично отмечаю, что она не разбивается зрелищно об стенку, как это бывает в фильмах, что не слышно глухого треска пластика, нет, она просто падает на ковёр. С полминуты я смотрю за погасающим экраном неотрывно, я чувствую, почти что вижу со стороны, как расширены мои зрачки и как язык облизывает пересыхающие губы, чувствуя вкус ТВОЕЙ слюны, ТВОЕГО блеска для губ, и что-то солоновато-металлическое.
Я не люблю, когда ты кусаешь меня за губу, медленно, сильно, аккуратно впиваясь острыми зубами.
Ты любишь. Тебе это напоминает вампиров, их больная красота, их хрупкая и нездоровая эстетика. Эстетика воскового лица, мертвенной бледности и впалых щёк. Эстетика чёрного кружева, пятен крови на губах и тонких белых клыков. Как удав - кролика.
Я столько раз ловил тебя на пересмотре Sixteen Candles...
Ты прикрывал монитор, оборачиваясь.
Я и не думал смотреть.
Я знаю, что ты хранишь что-то там, внутри. В голове. Что-то, про что ты не напишешь в очередной своей книге - это не твои ночные кошмары. Что-то, про что ты не расскажешь в интервью - это не творчество.
Что-то, про что ты не скажешь ни мне, ни Эшли - это и не желание, и не любовь, и не имитация любви.
Это страхи. Это привязанности. Это одержимости.
И, я думаю, навязчивые идеи, влечения, картины, образа.
Я тоже ничего тебе не скажу. И ты не узнаешь, что я говорю всё это, когда тебя нет, что я думаю обо всём этом, когда ты не замечаешь и не пытаешься прочесть мои мысли.
Ты пытаешься раскусить меня, когда тебе скучно. Потом - снова забываешь о моём существовании, я снова для тебя - друг и не более.
И я не претендую на обладание всем этим - вкусом твоих губ, сладковато-приторным от блеска и чуть хмельным от виски, твоим телом - не идеальным, мягким и по-кошачьи гибким, плавным, податливым, жарким, властным, твоим взглядом - вызывающим, дразнящим, твоей любовью - больной, сумасшедшей, дурманящей. Наркотической. Лихорадящей. Эта не та романтика, о которой мечтают фанатки. Это больная романтика.
Я не имею права претендовать ни на что сейчас. Ты поделил всё между Эшли, Патриком, ребёнком и своим сокровенным "Я".
Это днём.
А ночью мы вместе.
И когда ты снова кончаешь, и в этот момент, в эту долю секунды мои пальцы ловят твои, и я пытаюсь взять тебя за руку, и твои губы всё ещё приоткрыты, и когда всё, что надо бы сказать - теряет значение, а ты так нежен, а ты готов признать, что ты мой, мой навсегда, хотя на деле - лишь на миг... в этот миг мне становится противно. Ты на долю вечности становишься гадок. Так лжив, так приторен, так мерзок и игрив, фальшиво игрив...
А потом я просто забываю об этой крохотной испорченной доле вечности.
Время ведь лечит, да, правда?
Бычки сигарет, пепел, рассыпанный по простыне. Я понимаю, что курить вредно, и я даже прекрасно понимаю то, что курить впостели не только вредно, но ещё и опасно, но сигареты, они на вкус почти как ты. Почти как твой поцелуй. Почти как твой запах - ты курил всё время.
А потом тебе пришлось забыть об этом и вовсе.
А мысль о том, что может быть, когда-нибудь я сгорю в своей квартире, предварительно устроив пожар, и о том, как вытянется твоё лицо, и как ты нервно сглотнёшь, и как, может быть, это послужит причиной для возвращения всех твоих страхов, всех твоих фобий и душевных болезней, эта мысль горчит, принося какое-то мазохистское удовлетворение.
Но я ещё пока поживу тебе назло.
Ты знаешь, почему. Я не буду повторяться...
Я слышу недовольное мяуканье кота - он не ел с вечера. Мне надо отвлечься, просто постараться не думать ни о тебе, ни о твоём сыне, ни о том, как ты властно раздвигаешь мне ноги, кусая за шею, и пространство между нами уже совсем ничтожно, и проникновение - лишь вопрос времени...
Опять.
Как же это всё противно. Противно до ломоты в костях, до тяжести во всём теле и сухости в горле.
Я не люблю раннее утро.
Сейчас пол седьмого. Небо всё ещё серовато-грязное, из горла вырывается хриплый кашль.
Ты всегда был полуночником, именно потому я привык к такому. Неотвратимое следствие твоих ночных визитов.
Ночной иллюзии в подарок. А потом ты исчезаешь. И спишь у себя дома под одеялом до часа дня, только не сегодня, я думаю.
А десятком минут позже мне уже плевать на рассыпанные по полу звёздочки кошачьего корма и на дымящийся кофе в чашке, и на твой звонок, и на лёгкий холодок, проносящийся по кухне так легко и так ощутимо, что я съёживаюсь невольно.
Мне надо было подумать обо всём.
Мне просто будет так легче.
Я ничего не решил для себя, нет.
Я не думаю, что что-то изменится.
Мне трудно.
Пит, мне трудно.
Я не хочу, чтобы ты мне звонил, я не хочу вспоминать о тебе, пока ты не приедешь ко мне ночью... Я хочу вспоминать тебя на несколько часов, а потом забывать.
Забывать твою жену, забывать те иллюзии, что возникают сами собой, забывать желание...
Тебя не вычеркнешь из памяти просто так.
Я проиграл, я признаю.

2009:

Автор: Rapier
Название: "At least, there's you and at least there's me"
Фэндом: ФОБ
Пейринг: ПиЖо
Рейтинг: R
Ворнинг: наркотики, алкоголь, язык
Дисклеймер: они не принадлежат никому, поскольку торговля людьми запрещена, и вообще автор распизделся.
От автора: мало того, что он распизделся, так ещё и написал что-то по ФОБ.

Вот вы знаете, по-моему, врезать ему по морде тогда было лучшим выходом. Просто. Все проблемы решаются очень просто. А сейчас я рассматриваю ссадины на костяшках пальцев - коричневые корочки-чёрточки на бледной коже, коричневые и красные, они немного болят, а мне плевать. Мне даже наплевать на то, что морду я ему разбил в кровь, и то, что осталось от его носа, выглядит не слишком-то на нос похоже. То, что осталось от его носа, больше напоминает брюссельскую капусту, вымазанную в крови и соплях.
Он сейчас смешной: сидит в углу, затравленно озираясь. Старательно, нежно, бережно прикладывает уже покрывшуюся бордово-карминовыми разводами и потёками мокрую тряпку со льдом из мини-бара к лицу. И КОНЕЧНО ЖЕ, я не мог сдержаться от того, чтобы нервно хихикнуть. Нервно и насмешливо.
Хихикнуть, чтобы он поднял на меня воспалённые глаза.
-Троман, ты... - он снова прижимает тряпку к носу, -... какого чёрта?
-В конце-концов, я же не ударил женщину.
-В конце-концов, ты ударил меня.
-В конце-концов, от этого ты протрезвел.
-Нахуй. Нахуй иди.
-Сука пьяная.
Когда он изображает из себя у зеркала Чёрного Бисексуала, это всё-таки лучший выход. Потому, что чёрная тоналка чертовски ему не идёт. Потому, что после виски в его лице, манере, в том, как он пьяно выплёвывает слова вперемешку с отрыжкой и запахом спирта, есть что-то скотское.
Дело даже не в том, что он пить красиво не умеет. Дело в том, что всё это скотское начало отвратительно мне, когда он лезет целоваться, и от него пахнет кисловато-терпким запахом: блевотина, содовая, блеск для губ, губная помада группиз, которые ушли час назад, слюна, блевотина.
-Гря-зна-я-обе-зья-на-Пит-Вэнтц, - повторяю по слогам и с наслаждением, - су-ка-пья-на-я.
-Грхм...
-Что и требовалось доказать.
Вот так. Глупая, мерзкая зверушка. Неблагодарная зверушка. Беззащитная.
Сладкий принц. Капризный принц. Грязный принц. Хрупкий принц.
Спасти его - от группиз, у них хищного красного цвета ногти, и их глаза тоже хищные, подведённые яркой чёрной линией, это ритуал подражания. От Патрика потому, что когда он узнает, сколько Пит насрал ему в уши, будет поздно. От Энди и остальных, потому, что уже поздно, несмотря на то, что уже поздно.
Не смогу спасти Пита от того, что он ищет опору в виски, абсенте и мартини. Не смогу спасти Пит от того, что когда ему плохо, он нюхает кокаин, а потом ему ещё хуже.
Могу просто дать в морду. В следующий раз я могу выбить Питу половину его пожелтевших от никотина зубов.
Могу поцеловать, но не сейчас. Это было бы не уместно.
Не могу.
Сейчас я могу просто говорить ему, какая он сука.
Так всегда было.
Когда я ложусь спать, я стараюсь не смотреть на него - падаю на гостиничную кровать в одежде, отворачиваясь к стене, и утыкаюсь лицом в на удивление чистую подушку.
Тёплых, золотисто-бежевых цветов картинка, подсвеченная лампочкой торшера, темнеет перед глазами, пока и вовсе не превращается в черноту.

... я сплю без снов, и когда я просыпаюсь, моя голова нещадно болит, и кажется, что проспал я пару суток, хотя это всего пара часов. Меня будит его рука. Рука Пита, скользящая куда-то за ткань моей майки, пальцами по коже моей спины.
И сейчас он почему-то не противен мне. Просто развернуться и притянуть Пита к себе, смотреть за тем, как расстояние между нами неизбежно сокращается, как он жалко пищит-хнычет:
-Джо, я блевал... Джо, тебе не противно?... Джо, какого чёрта?
Изучая взглядом его лицо, я понимаю, что он успел не только умыться, но и накрасить глаза. Яркие чёрные стрелки. Густые ресницы. Белок розоватый от прожилок воспалённых сосудов, лихорадочно блестящие зрачки, карий, шоколадно-карий, виски, карий, сладко-карий.
-Джо...
-Заткнись.
И мы целуемся. Жарко, влажно, мой язык сплетается с его языком. И мы целуемся, чувствуя привкус крови на кончике языка, когда я кусаю его губы.
Отрываясь от его губ, я бросаю взгляд на часы: сейчас пол четвёртого утра, и это именно то время, именно идеальное время для нас, и для того, чтобы быть вместе.
Его Питрик держится на "сегодня я один, ты можешь приехать".
Когда я думаю, что провести вечер со своей девушкой было бы хорошей идеей, ему нужна другая жилетка, чтобы выплакаться.
Его Пэшли - на "Бронкс почему-то плачет, немедленно приезжай".
Если Бронксу Маугли Вэнтцу и нужно поменять пелёнки, то это должен сделать кто-то, кроме его отца.
Его ПиЖо не держится и не основывается.
Пока что есть мы, пока что, хотя бы, есть я, и есть он.
А после нас... мне кажется, я никогда об этом не задумывался.

Comments

[Joker-man]

Ты очень талантлива.

[марронье]

не Стивен Кинг (в 15 лет уже издавался), и не Клайв Баркер... но, не знаю, зачем-то пишу)
спасибо.

[Гость]

Классно пишешь! Молодец, так держать... только я заметила что ты пита не очень то любишь... а вот джо у тебя классно выходит. эдакий "грязный романтик" =)))

[марронье]

Пита не люблю. Пустой он. Кукла грязная